— Вот и плохо, — не удержался я, язвительно добавил, — не соответствуете образу в массовом сознании.

Впрочем, злиться на него было глупо, как и ожидать чуда. Да и в сказки про всемогущество инквизиции я никогда не верил. Благо взрослый человек с критическим восприятием действительности. Но хотелось, хотелось хоть раз, чтобы кто-то нашел решение за тебя и всё сделал. Жаль, в реальности такое происходит крайне редко.

Поэтому я закрыл дверь и ушел к себе, дальше пытаться найти подсказку в книгах, с какой стороны подобраться к решению этой задачки.

Правда, долго поработать в одиночестве мне не дали.

Я услышал осторожный стук в дверь и, отодвинув от себя очередную книгу, в которой пытался найти хоть какие-то намеки на способ прямого взаимодействия со звездными аспектами, устало откинулся в кресле, громко произнося:

— Входите.

Дверь отворилась, и на пороге показался Бари. Сын Алисы совсем не походил на того испуганного паренька, каким я увидел его впервые, оказавшись в этом мире. Теперь это был серьезный, может быть даже чересчур, юноша, успевший через многое пройти и многое повидать. В какой-то мере он даже познал циничность существующего мира. Если у него раньше и были какие-то романтические настроения относительно своего будущего в среде магов и магии, то они давным-давно развеялись. Настоящая правда этого мира о месте и положении обычных магов в рамках границ, установленных магистрами, секретом для него уже не была.

И вот теперь он стоял на пороге моего кабинета и мялся, не решаясь что-то сказать.

— Да говори уже! — чуть улыбнулся я. — Если ты думаешь, что меня еще в этой жизни что-то может поразить или шокировать, то можешь не бояться. Я уже не знаю, что должно произойти, чтобы меня удивить.

Тот бросил на меня короткий взгляд, нахмурился еще сильнее, а потом буркнул:

— Профессор, после колледжа меня к себе зовет Инквизиция.

— Инквизиция? — я чуть приподнял бровь, но, честно сказать, особо удивлен не был. Как, собственно, и говорил, у парня задатки хорошего бойца и, что немаловажно, острый и пытливый ум. В купе с инициативностью, это действительно делало его одним из лучших кандидатов для такой организации. Тем более, как выяснилось, не были они конченными фанатиками, строго соблюдающими догматы. Поэтому я только кивнул и ответил:

— Ну что ж, почему бы и нет? Серьезная организация, статусная, да и люди работают интересные. Поэтому я не против, если ты за этим.

Тот с некоторым сомнением посмотрел на меня, пытаясь понять, шучу ли я или говорю серьезно, а затем, решившись, добавил:

— Я уже с ними работаю. Еще со второго курса.

— Тоже неплохо, — покивал я. — То, что они тебя задействовали как кандидата, это хороший признак. Значит, ты действительно их заинтересовал. И вполне вероятно, что доверят настоящую работу сразу, а не когда-нибудь потом.

Тут парень посмотрел мне в глаза и с какой-то даже обидой в голосе произнёс:

— Профессор, вы что, даже не спросите, какую работу я для них делал?

Я хмыкнул, пожал плечами:

— Да зачем? У них свои задачи, у меня свои. Я в их дела не лезу.

В ответ парень только застонал, а затем воскликнул:

— Они хотели, чтобы я следил за вами!

— И ты следил? — уточнил я.

— Да, — с мрачной решимостью ответил он, — следил. Докладывал всё, что вы делаете, что происходит в колледже.

— Следил, значит… — протянул я задумчиво, постукивая пальцами по столу, — А я-то голову ломал. Кто из моего окружения докладывает Легиону, я знал, кто имперской канцелярии докладывает, — тоже, а вот кто инквизиции — никак не мог сообразить. Но ты не переживай, внимание их к моей персоне вполне понятно. И скажу так, что когда я общался с их верховным, они произвели на меня весьма неплохое впечатление. Так что не переживай и спокойно учись дальше. Потом, кто знает, лет через двадцать, может, и сам кресло верховного инквизитора примеришь, и я буду ходить и гордо всем рассказывать, что мой выпускник такую должность занимает.

— Тьфу, — не выдержал Бари, — профессор, ну почему вы всё выворачиваете наизнанку?! Ставите с ног на голову!

— Эх, Бари, Бари, — вздохнул я, чуть улыбнувшись, — просто у меня куда разнообразнее жизненный опыт. И понимаю я в этой жизни больше. Что в ней важно, а что нет. Ладно, у тебя еще что-то?

Постояв секунду, Барри молча буркнул:

— Нет.

— Ну ладно. Тогда иди. Мне тут надо ещё поработать. Парень, секунду помявшись у двери, с каким-то разочарованием махнул рукой и вышел не прощаясь.

А я принялся прикидывать, кто ещё может мне помочь в работе. Если не решить проблему, то хотя бы приостановить её развитие. Озадачил-то проблемами я всех: и ведьм, и инквизиторов, и даже Зарека, который хоть и умотал обратно в Итонию, прибирать к рукам оставшееся бесхозным наследство Икая, но обещал со своей стороны тоже внимательно изучить все записи покойного магистра жизни, какие только у него найдутся.

Но снова засесть за книги мне помешали очередные посетители.

— Войдите! — вновь отложив раскрытый был толмуд в сторону, чуть громче, чем обычно, рявкнул я, гадая кого ещё ко мне принесло.