Рожа становится месивом очень быстро. Вколачиваю нос, выбиваю зубы. А вскоре проламывается череп к чертям. Только тогда мне удаётся опомниться.

Поднимаюсь, рубаха в крови, а Ленке плевать. Прямо голыми сиськами ко мне прижимается, не брезгуя и не стесняясь!

— Я знала, что ты придёшь, — заявляет и совсем не хнычет. — Ты такой сильный. Такой яростный, как медведь!

Отлепляю её быстро, но с трудом. В смысле, что морально тяжело прервать контакт с такими дойками.

Отрезвляет кровь на них. Мы ведь всё ещё в опасности! А эта дурочка смотрит ошалело, рассматривает.

— И чего без кольчуги на половца пришёл? — Критиковать вздумала, следом начала ощупывать. — Ой, не раненный?

— Нет, прикройся, — командую сварливо, подавая с пола первую попавшуюся ткань.

— Фу, тряпки грязных половцев не возьму, — заявляет и клочки платья перевязывает узлом, делая себе тугой, не сильно закрывающий лифчик. Хотя бы соски прикрыла, уже хорошо! С низу тоже подвязала на бок, пусть и бёдра сочные до самого паха почти видны. Но это ещё не всё. Меч взяла. И кивнула мне решительно. Уф и боевая же самка.

— Что так смотришь? Не успел он грязное дело свершить. Верной тебе осталась, — выдаёт и меч мне протягивает. — Держи, витязь. Тяжёл мне.

Принимаю, несколько оторопев от её слов. А она тесак себе находит у половца, со сбруи повешенной сняв.

— Во, а этот, как наш кухонный, — комментирует. — Ну что? Покажем гадам?

— Никуда ты не пойдёшь, — говорю ей строго. — Сиди тихо и жди.

Мне надо во второй шатёр наведаться, где такое же безобразие.

Ещё один половец, смеясь засовывается в палатку, балакая на своём. И улыбка с рожи сползает тут же. Вероятно, он подумал, что это его дружок так с Леной шумно забавляется.

Только он собрался орать тревогу, в пятку ему втыкается корень, а следом в глотку меч. Это я атакующий выпад, как на фехтовании, попробовал.

Слышу, засуетился лагерь, крики половцев с дальней стороны пошли.

На выход рванул, Ленка за мной. Обернулся, злой, как собака:

— Тут сиди, сказал!

— И не подумаю, — заявила.

Спорить некогда, выскочил и ко второму шатру устремился, где женский крик разразился уже с новой силой, будто гад решил всё же доделать дела, несмотря на тревогу.

Лена бросилась к ближайшей клетке, пленниц освобождать, пока половцы отвлеклись.

Убедившись, что половцы к ней не лезут, заскочил в другой шатёр. А там сразу двое уродов, один держит полностью обнажённую бедняжку, причём как–то странно, вцепившись в ногу всеми силами, отвёл и согнул в колене, второй уже лежит на ней и приходует. У бедняжки ещё и руки связаны.

Вроде только что кричала, а теперь шипит по–звериному. Молоденькая очень, смуглая, черноволосая, черноглазая, красивая. И явно не из нашей деревни. Но это ничего не меняет!

Подскакиваю и вгоняю меч прямым тычком в спину одному. Спохватываюсь, ибо понимаю, что могу проткнуть и жертву. Вынимаю, отталкиваю кряхтящего гада ногой в сторону. Второй быстро среагировал, отпустив девушку, потянулся к мечу. Я тоже быстро среагировал, сразу два корня из земли кисть и предплечье ему прошибли. Успел вспышку защиты уловить, но она оказалась слабая. Корни частично ссыпались, но не потеряли своей остроты.

Заверещал гад истошно. А я наотмашь рубанул по башке, черепушку вскрыв. Так и запрокинулся, кровь полилась ручьём.

Первый недобитый пополз на выход. Девка внезапно живенько подскочила с ножом, который неизвестно откуда у неё появился, и уже со срезанными путами села на половца сверху! Залюбовался невольно. Ростом примерно с меня вся жилистая, грудь крохотная торчком, на плоском животе кубики, задница с ногами, как у атлетки. А затем в ужасе отшатнулся, ибо она ему скальп начала срезать под нарастающий вопль!

Заверещал бедный, ногами затряс.

Быстро закончив, горло перерезала, прерывая крик, сменившийся на беспомощный сип с бульканьями. На меня обернулась с оскалом, глазища чёрные горят бездной. Волосы распущенные стекают с головы, будто смола. Хера се ведьма!

— Я Ярослав, здешний барон, освободить тебя пришёл, — говорю поскорее.

Смотрит секунды три так изучающе, как хищница! Затем кивает и вышмыгивает из палатки, ничего не ответив, прямо голая.

Прорезав полог, вышел с другой стороны от греха подальше. А снаружи уже половцы всполошились. У частокола дальнего суетится человек сорок, обстреливают лес, им меж кольев прилетает в ответ, валятся по одному, по два.

Лошади ржут, всадники вражеские уже половина в сёдлах. То ли валить собрались, то ли в атаку.