Каким–то чудом я выискал в деревне больную козу, которую уже собирались забивать. Какие бы ни были в народе амулеты, они лишь лечат раны, но не серьёзные болезни или увечья. Поэтому случай казался всем безнадёжным. Но я вылечил животное касанием малого заряженного ядра, которое отдав, погасло полностью. Проблема оставалась в том, что таскать такое с энергией артефакта можно было лишь с полной изоляцией, то есть с оболочкой из мёртвого дерева. И никак не живого, иначе труха, пепел, возгорание.

Вторая проблема, что ядра оставались заряженными не так долго, как хотелось. Малые гасли через час, большое — через три. Это никак не вязалось с тем, что роботы действовали намного дольше, видимо, у них там некие приспособления к ядру имеются, не дающие гаснуть. А то и подзаряжающие его.

И, тем не менее, даже часа мне было достаточно, чтобы дойти до Утёса с роднёй Ярослава и попробовать помочь им, наконец.

Но я опоздал.

Мне стоило попытать расспросами Бориса сразу, пока он был ещё жив и растерян. Очень уж подозрительно он себя вёл. Тогда бы я понял, что он приплёлся ко мне не просто, потому что захотелось.

Судя по следам, мы пришли с духом к выводу, что всё случилось дней пятнадцать назад.

Лунный камень в пещере разбит и уже не светит, друзья Бориса — изорванные трупы в человеческом обличие уже источают смрад вовсю. А от моей семейки ни следа. Странно, ведь всё должно быть наоборот. Проклятье и всё такое. Или им просто внушили? А теперь совсем одичавшие оборотни бегают по округе.

Вероятность немалая. Как раз дружинники ночных смен, патрулирующие деревню, стали на обереги всякое ловить. Но это могут быть и не наши оборотни, а пришедшие на освободившееся место чужие мутанты.

Вот и получается, что я ухожу в поход, оставляя деревню с новыми проблемами. И даже рад, что Дарья остаётся. Она сумеет защитить Малорыжково, да с таким–то луком ещё как.

И всё же не даёт покоя последняя фраза Бориса. «Отнесу ему»! Кому он собрался относить артефакт?? А что если сам Могута нагрянул в пещеру к оборотням и погнал его ко мне? Тогда остаётся вариант, что родня Ярослава у него в заложниках. Он же не получил своё? Вероятно, Борис убедил его, что я чего–то стою. Значит, тёмному магу на меня нужно как–то воздействовать. Это лишь предположение, и его нужно брать в расчёт.

Нельзя исключать, что Могута теперь знает обо мне. Остаётся лишь ждать его следующего шага.

А ещё надеяться, что он не знает о добытом артефакте и не сможет его украсть. Хотя я принял все меры предосторожности и с ухищрением спрятал его. Теперь оно хранится в подземелье особняка, в комнате с бассейном и алтарём, где с помощью дыркодела я закатываю Зерно за бетон на полметра в грунт, после чего от него вообще не фонит (дух у меня хороший индикатор). И также с помощью устройства достаю обратно. Хрен кто догадается.

Добравшись до Звягинок, мы разделились на время. Дарья пошла по району разведывать, а я двинул к воротам Академии.

Туман почти рассеялся, но следом зарядил моросящий дождь. По селу в мантиях не шастают, зато за забором ходят стройными группами по посеревшим лужайкам.

К воротам подошёл закрытым, а тут целое КПП в виде будки и недовольного охранника. Дедок в плаще дождевом весь растрёпанный, но видно, что интеллигентный. И, скорее всего, маг. Повеяло от него нормально так.

— Утра доброго, юноша! Опоздавший? — Спрашивает, приближаясь, ещё и щурится сильно, будто в упор не видит. — Не помню тебя чего–то.

Ах, вот чего это он.

— Доброго утра, отец, — приветствую, спрыгивая с коня. — Я почётный гость вашей академии барон Суслов Ярослав Дмитриевич. Пропусти, пожалуйста. Мне буквально на десять минут с одной девушкой повидаться.

— Ишь ты, почётный гость, — сразу заворчал. — Во время занятий никого не велено пускать, наказ ректора. Хоть почётного гостя, хоть князя нашего, хоть цацу какую ещё. Приходи вечером или в выходные.

— Отец, мне очень надо. Ни вечером, ни позже уже не смогу, в поход на половцев уезжаем.

— Да какой я тебе отец, — возмущается и дальше с удивлением: — половцы? И что говорят?

— Плохо дело, орда в пятьдесят тысяч в Ростовском княжестве, — начал, но тут же прикусил язык, увидев реакцию.

— Худо нам, ой худо.

— Да разберёмся, отец!

— Да какой я тебе, — снова возмутился, но тут же посмотрел с подозрением: — с кем распрощаться пришёл перед делом ратным?

— С Ясминой, с первого курса, знаешь такую?

— Это, которая краса неписаная, Ясмина Зорина?