— Вот как? — Возмутился Платов, посмотрев на меня с укором.

Ну вот, расположение последнего теряю. Хотя и витязь с челюстью квадратной молчит пока.

— Мы за сотню отработаем, — говорю уверенно. — Поэтому и прошу на передовую.

— Твои две чародейки уже отрабатывают в палатках. Где ты нашёл этот сброд? — Слышу от Мирослава с издёвкой.

— Где нашёл, там уже нету, — посмеивается Безсон. — Молодую не знаю, а за Белаву сказать могу. Никчёмный маг, увидит половцев, побежит, куда глаза глядят.

— Вот как ты слово своё держишь, Ярослав, — укорил князь, тяжело вздыхая.

— Вы сейчас о чём, господа? — Развёл руками. — У нас до драки с половцами ещё не дошло, а мой отряд уже трусы и предатели?

— Ярослав, придержи коней, — выдал Головин участливо. — Слова мозгуй, а то не воробей.

— Вылетит, не поймаешь, — усмехнулся я, вылавливая презренные взгляды прочих. — Ладно, до половцев дойдём, всё увидите, господа. А теперь прошу меня простить, откланиваюсь.

Думал с этой перепалки лагерь так всполошился со стороны леса. А не из–за меня.

— Не велено! — Слышу от стражников у костра.

— Прочь, пошёл, а то пятой башкой будешь, — прорычала Гайяэне.

А она что тут делает?!

— Пусти её! — Вмешался Нерослав, что–то там высмотрев.

У костра все напряглись, когда подружка подошла. И стражники сзади подступили, взяв её в полукруг. Но шары навыкате у всех не сразу понял отчего.

Только когда она четыре чернобородые башки отрезанные в ноги князю кинула, вообще не стесняясь.

— Лазутчики, — прокомментировала спокойно.

— Ты что наделала, дикарка? — Ахнул князь. — А допросить?

— Один живой, привязан к дереву, уже сказала вашим, где, — ответила невозмутимо.

— Это… это… — замялся князь.

— Похвально, — усмехнулся сосковский граф.

— Это моя девочка, поняли? — Поднялся. — И кстати, её Гайянэ зовут. Запомните это имя, господа.

Подхватил её под руку и повёл к своему костру.

— Так их, — сказал ей, когда хоть немного удалились.

Оттолкнула слегка, но с силой.

— Не трогай, если жизнь дорога, — выпалила и вперёд меня пошла.

Дура что ли?!

— Я ж по–дружески! — Крикнул ей вслед. И выловил взгляды сидящих неподалёку дружинников. — Чего уставились?

— Коль яйца дороги, мальчик, лучше не лезь, — ответил один старый дружинник с ухмылкой.

— Да больно надо, — брякнул себе под нос. Просто эмоциям поддался.

Ночь наступила. Сон дрянной и беспокойный. А там с рассвета двинули дальше.

Ещё четыре дня похода по большой дороге мимо сёл и деревень, забирая оттуда провизию да новые отряды. И под селом большим встали уже на границе Орловского княжества. Где сразу местные жаловаться начали, что половцы обнаглели, что в лесах сидят, да охотников местных поджидают. Но князю хоть бы что.

А вот Гайянэ по привычке умотала под вечер. Я уже перестал с ней ругаться по этому поводу. Она меня не слушает и с собой не берёт. Возвращается хоть и без голов, но всегда в чужой крови. И более одичавшая, нежели, когда уходит. То есть по возвращению к ней вообще лучше не лезть. И не поддаваться на этот довольный вид.

Через две недели пути с курским войском десятитысячным соединились на их земле. Колонна теперь километров на пять растянулась. Хотя курский князь и старается вести своих обособленно, всё равно одной оравой идём.

Настроение сразу поднялось у дружинников. С такой ратью уже и не страшно прогуливаться! А поход наш и превратился в какую–то прогулку. А то и экскурсию по русской земле некоего параллельного мира.

Сёлами полюбоваться с местной архитектурой, зодчеством, девицами, которые иной раз прямо на дорогах стоят в шеренгу и платочками машут. И внимания их, конечно, больше тем, у кого доспехи лучше блестят. То есть на меня — никакого. Только если присматриваться будут.

Но это не самое главное. Телеги с собственной провизией у моего отряда быстро опустели. И вскоре задача стала хоть что–то для своих несчастных двадцати рыл добыть, ибо князю на содержание приданных отрядов вообще плевать. Вначале я лицом щёлкал, когда к деревням подходили, затем стал успевать хоть что–то у местных урвать. Чаще так отдают, но иной раз приходится договариваться, чтоб от княжеской поставки отщипнуть себе, это уже за монетку.

Рать наша, что саранча, где проходит, там уже ничего не остаётся. Элементарно, чтоб табуны лошадей попоить, это обязательно берега затоптать у прудов до мутной воды, да колодцы разломать ненароком. А люд местный вроде улыбается, но видно же, что горько им на всё это смотреть.

Так до ростовских земель и дошли. На пути стали встречаться заброшенные деревушки и хозяйства. Беженцы навстречу идут все оборванные и грязные. Мелкие группы потрёпанных дружинников то на пути появляются, то в чащах наш разъезд находит полумёртвых. У всех показания расходятся, где враг. А где ростовские.