Усталость приходит к нам с возрастом, ближе к старчеству. Здесь же был особый случай — этому человеку осточертела жизнь. И тут в графе проснулась сочувствие к парню.

— Отец, я доставила этого человека, как ты просил.

— Молодца, доченька. Не в формальном тоне, как я люблю.

Девушка конечно закатала глаза, но ничего не сказала насчёт поведения своего отца. Она уже давно привыкла, что он так обращается к ней перед посторонними. Однако вражескому полковнику казалось было плевать на это. Его мысли были занят чем-то другим.

— Мне уйти?

— Будь добра. Мне бы хотелось наедине поговорить с нашим гостем.

— Только не пей! У тебя, итак, больная печень.

— Да не буду я.

— Ну конечно. А потом ввалишься домой в дубень пьяным, а мне переживать!

— Доченька, ну не при чужих же.

В ответ девушка положила руку на руку и подняла бровь, как бы угрожая расправой.

— Понял. Ни грамма!

— Вот и славно, — сказала она, покинув комнату.

Как только цокот берцовых сапог перестал слышаться, полковник сразу же опустил голову об стол, достал оттуда два стакана и коньяк.

— Пьёшь?

Пленник просто кивнул, так не промолвив ни слова.

Разлив алкоголь по стаканам, он предложил один сидящему напротив человеку. Тот не отказался, и без лишних слов, даже не поморщившись, оба выпили до дна.

— Лучше?

— Да. Спасибо за заботу.

— Может мы видимся впервые, но я могу с уверенностью сказать, что ты раб Мюрея. Я прав?

— Бывший раб…

Услышав новость, граф по новому разлил коньяк по стаканам и снова выпил до дна.

— И как ты сейчас? Чувствуешь свободу?

— Да какая тут свобода… и вы, и я, все мы заложники своих чувств.

— Хорошо сказано. Выпьем.

— Да что же вы как не в себя. Так и помереть недолго.

— А я по твоему что пытаюсь сделать? — Грустно улыбнулся он.

Чем-то это улыбка напомнила ему его генерала. Быть может, все командиры похожи друг на друга?

— А как тебе моя дочурка?

— Боевая.

— Откуда такие мысли?

— У вас какой-то солдат кинул взгляд ей на грудь. Она в свою очередь берцами наступила ему на ногу. Ну что сказать — ору было…

— Так вот что это были за вопли. Я то думал, что солдаты решили барана порезать в честь победы.

В разговоре настала немая пауза. Оба изучали характеры друг друга, и сейчас начался период так называемого «осмысления.»

— А почему вы так со мной общаетесь? Мы же вроде как враги.

— Ну, во-первых, видно по тебе, что ты воевал не по своей воле. Ну и, во-вторых, — у меня наконец нашёлся нормальный собутыльник.

— А свои солдаты? Уверен, ни один офицер не отказал себе в чести выпить с генералом.

— Да здесь они дуболомы. Честное слово, ни одной умной головы. Я окружён идиотами, клянусь! — Энергично говорил он, не забывая размахивать руками для пущего эффекта.

— Приятно слышать. Только позвольте задать вопрос.

— Спрашивай. Я что, изверг что ли, затыкать тебе рот?

— Тогда, с вашего позволения — а что скажет огнедышащий дракон?

— Покричит немного, а там успокоится.

— Не жалеете вы себя. Внуков не дождётесь.

— Да с её характером, она девственницей умрёт, — расхохотался он, словно бы вспомнил смешной случай из жизни. Вот только Мер знал, что граф и правда желает понянчить внуков.

— Эх… ладно, ближе к телу, как говорится. Ты здесь побудешь ещё какое-то время, а после тебя пошлют в Вавилон. Один человек уж очень больно хочет тебя видеть.

На полковника стали нападать воспоминания о былом. Они были неприятны, горьки на вкус. Наверное поэтому он так редко вспоминал о них.

— Что-то ты бледный. Может тебе ещё налить?

— Не откажусь.

Приняв ещё на грудь, его лицо приобрело немного красок. Но то вряд ли было можно списать на действие алкоголя. Тут крылось что-то другое…

— У меня кстати для тебя сюрприз.

— Я заинтригован. Неужели плюшевый мишка?

— Ха, шутник. Нет. Ты поедешь на чуде инженерной мысли.

— На ковре?

От такого заявления даже сам граф невольно поперхнулся, давясь смехом.

— Ух, ну ты выдал. Ковёр… нет, это даже лучше ковра. Поезд называется, — сказал он, подняв указательный палец.

— На слонике что ли?

Граф уже не мог держать себя в руках и давился под столом.

— Малец, молю, хватит. Убьёшь старого.