— Вызывал, — кивнул он и тяжело вздохнул.

— И что, они не отвезли вас в клинику?

— Они предложили, но я отказался, — он вяло махнул рукой. — Я узнал, что вас не будет, а в другую я ехать не захотел. Они мне поставили какую-то капельницу, сделали укол, стало немного получше, и я остался дома. Сегодня стало ещё хуже, меня сюда родственники привезли, я сам уже не в состоянии.

— Вижу. Освобождайте живот, — сказал я, опасаясь худшего своего предположения.

Положив руку на правую половину живота, я начал сканирование и мои опасения подтвердились. В животе была свободная жидкость. Наиболее вероятно у него произошёл разрыв одной из кист и её содержимое излилось в брюшную полость. Как следствие — перитонит. Тогда он ещё довольно неплохо смотрится.

— Света, ставь капельницу, туда же можно добавить по ампуле анальгетика и спазмолитика, — распорядился я. — Когда раствор закончится, сразу ставь следующий флакон.

— Хорошо, Александр Петрович, — ответила медсестра и принялась колдовать с установкой инфузионной системы.

По привычным мне из прошлой жизни установкам положено начать дезинтоксикацию, антибиотикотерапию и готовить к экстренной операции — срединной лапаротомии и санации брюшной полости с установкой кучи дренажей. А раньше помню был ещё очень интересный метод, спасший не смотря на кажущуюся дикость тысячи жизней — после операции лапаротомную рану не зашивали, а пришивали молнию, которую можно было по необходимости расстегнуть и промыть содержимое брюшной полости антисептиками. Такая манипуляция называлась «перевязка под наркозом» или «плановая санация брюшной полости». Когда гнойный процесс уходил, рану зашивали. Звучит это всё непривычно, но реально работало.

В шоке? Сядьте поудобнее. А ещё раньше брюшную полость при гнойном перитоните мыли с использованием отечественного стирального порошка и это было очень эффективно и тоже спасло множество жизней. Это сейчас есть широкий спектр специальных антисептиков и мощных антибиотиков, а тогда был только фурацилин, перекись да антибиотики пенициллинового ряда.

Сейчас я всем этим заниматься, естественно, не буду. Воспалительный процесс в животе я обработал потоком магической энергии, наподобие того, как пару дней назад воздействовал на поражённый сальмонеллой тифа кишечник.

При сканировании печени нашёл виновника торжества. В прошлый раз я на эту кисту возможно не обратил внимания, она находилась на задне-диафрагмальной поверхности правой доли печени. На оболочке был небольшой разрыв, большая часть содержимого оказалась в брюшной полости, киста частично спалась и деформировалась.

Чтобы из неё прекратило поступать содержимое в живот, мне предстоит сделать две вещи. Сначала я заживил разрыв, восстановив целостность оболочек кисты. Следующий шаг — раздренировать её в желчный проток, чтобы всё выходило естественным путём. Вот второй пункт оказался сложным. Надо было ещё найти проток, который надо восстановить. Я несколько минут искал подходящего кандидата и наконец мне это удалось, содержимое начало уходить по предоставленному каналу.

И таких кист в печени ещё десятка два! А плюсом к этому не стоит забывать про множественные объёмные образования разного строения, в том числе и злокачественные! Тут проще было бы печень выкинуть и пересадить новую. Такой возможности у меня нет. Значит работаем с тем, что есть.

Раз киста оказалось более опасной для жизни, чем опухоли, то именно кистами я и займусь в первую очередь. Та, которую я раздренировал в прошлый раз, значительно уменьшилась в объёме, почти спалась. Значит так и буду продолжать.

Теперь надо найти самые опасные в плане возможного разрыва экземпляры и начать именно с них. Я максимально внимательно сканировал каждую, независимо от их размера. Имело значение напряжённость оболочек и близость кисты к поверхности печени. Отобрал для себя на сегодня несколько наиболее опасных кандидатур, начал выполнять свою работу.

Вполне ожидаемо, что работа предстояла долгая, кропотливая, нудная, но больше десятка кист я в итоге раздренировал, а значит обезвредил, как сапёр мины. Они теперь точно не рванут. Оставшиеся находились не так близко к поверхности печени и явной непосредственной угрозы на данный момент собой не представляли. Это не значит, что их не нужно убирать, просто это можно сделать позже. Тогда на следующем сеансе начну убирать образования и в приоритете будут те, что выглядят, как злокачественные, или перекрывают желчные протоки.

Вытирая пот со лба, я заглянул в ядро. Неожиданно, осталось не более четверти запаса энергии. Продолжать процедуру дальше не стоит.

— Сколько прокапалось, Свет? — спросил я у медсестры. Я всё делал с закрытыми глазами для максимальной сосредоточенности, поэтому за капельницей не следил

— Второй заканчивается, — сказала она и показала ещё один флакон, который она уже держала в руке. — Вот третий собиралась ставить.

— В палате поставим, — сказал я и обратился к пациенту. — Как ваши дела?

— Резкая боль ушла, — пробормотал он. — Просто ноет теперь всё справа.

— Я не могу отпустить вас в таком состоянии домой, побудете пока у нас, — сказал я ему не очень радостную новость. — Будем продолжать делать капельницы, наблюдать.

— Хорошо, господин лекарь, как скажете, — пролепетал пациент. — Я теперь уже на всё согласен, время бегать для меня прошло.

— Ну это смотря в каком смысле расценивать ваше утверждение, — хмыкнул я. — Бегать от лекарей и правда вам не стоит, а вот бегать по утрам по парку вы ещё сможете. Просто не сейчас, а немного позже.