— А вы смелый, Александр Петрович, — хмыкнул Гааз. — Смелый, но глупый. Все сидящие здесь станут свидетелями вашего фиаско. Так что готовьте денежки заранее, чтобы потом по карманам себя не хлопать.

По залу пробежали редкие смешки. Значит были и ещё сомневающиеся в моих возможностях. Ну и ладно, сидите и радуйтесь. Не очень сильно удивлюсь, если они тут тотализатор устроят. Тогда те, кто в меня верят, смогут неплохо поправить материальное положение. Мелочь, а приятно.

— И так, подводим итог столь необычного способа решения важного вопроса, — стараясь казаться максимально серьёзным, сказал Обухов. — Лекари из клиники на Рубинштейна приступают к обучению у господина Склифосовского по новой методике, продолжая работать на своих местах, чтобы закрепить полученные навыки. После окончания учёбы и прохождения итогового испытания на заседании коллегии, они становятся сотрудниками первого в истории Российской империи онкоцентра. Осталось только определиться, где сие лечебное заведение будет располагаться.

— Так пусть на Рубинштейна и располагается, ваше сиятельство, — улыбаясь предложил я. — Дома и стены помогают.

— Интересное предложение, — хмыкнул Обухов. — А почему бы и нет. В конце обучения меняем вывеску, налаживаем логистику онкобольных и центр начинает функционировать. Очень даже неплохой вариант. Вот только куда тогда будут обращаться за медицинской помощью пациенты, которые привыкли к этой клинике?

— Я вчера посмотрел расположение клиник на карте, ваше сиятельство, — решил я снова вставить своё веское слово. — Рядом находится пара клиник, которые вполне могут поделить между собой их территорию.

— Я проверю этот вариант, — кивнул Обухов. — Это было бы идеально, тогда не придётся вливать финансы в новое учреждение, останется только немного дооборудовать это.

— И на этом этапе тоже серьёзных вложений не потребуется, — улыбнулся я. — Основная загвоздка в навыках и логистике, а покупать для центра что-то особенное вряд ли придётся. Если вы не возражаете, я в ближайшее время проведу ревизию помещений и оборудования в клинике и составлю список, чего не хватает.

— Хорошо, Александр Петрович, — кивнул Обухов. — Тогда займитесь этим в ближайшее время. А пока происходит обучение и трансформация обычной клиники в онкоцентр, вы назначаетесь исполняющим обязанности главного лекаря клиники на Рубинштейна, Александр Петрович.

— Я? — удивился я реально искренне, такого поворота событий никак не ожидал. — Но как, Степан Митрофанович? Мне же ещё госпиталь на ноги поставить надо и обучением заниматься, когда я буду всё это делать?

— А это уже ваша забота, Александр Петрович, — железным голосом сказал Обухов.

Гааз в это время, казалось, вот-вот лопнет от радости. Наверно считал, что в новых обстоятельствах мне будет ещё сложнее выполнить своё обещание и вероятность его выигрыша возрастёт с девяносто пяти до девяносто девяти процентов.

— Ну хорошо, — спокойно ответил я, пожимая плечами. — Родина сказала «надо». Значит так надо, сделаем.

Про комсомол я продолжать не стал и про партию, не поймут.

— Тогда этот вопрос считаю решённым, — подвёл итог Обухов. — На повестке дня остаётся только поиск виновных в заражении работников и осужденных колонии Ораниенбаум. Расследование будет вестись совместными усилиями с полицией. Наше участие обязательно, так как это не отравление ядом или газами. Человек, который вывел и вырастил, а потом доставил в колонию такое количество видоизменённого инфекционного агента, однозначно имеет отношение к медицине. Возможно, мы даже знаем его в лицо, и он ходит спокойно по городу. На этом наше заседание закончено, всем спасибо за внимание, о любых догадках по поводу возможного злоумышленника или группы лиц прошу немедленно докладывать мне лично или моему заместителю, Гаазу Анатолию Венедиктовичу.

Ха, этот злыдень похоже только выиграл, что его дружбана свергли с вершины олимпа, теперь он заместитель главного лекаря, а соответственно и денежное пособие, и положение в обществе. А денежное пособие его в скором времени, то бишь через месяц, пополнит моё благосостояние, осталось лишь немного подождать и много поработать.

— Здорово ты его накрутил, — сказал Юдин с восхищённой улыбкой на устах. — А он так и не понял, что у него шансов ноль.

— Незнание возможностей оппонента не освобождает его от раскошеливания, — хмыкнул я. — Зато на этом фоне вопрос очень быстро решился, без долгих и нудных обсуждений. Он ведь теперь палки в колёса ставить не будет, а будет просто наблюдать, как мы стараемся, а у нас один хрен ничего не получится.

— В смысле, не получится? — испуганно посмотрел на меня Илья.

— Это я его мысли озвучил, — улыбнулся я. — Так что не надо в компот помои лить, он ещё пригодится. Мы-то знаем, что это не так. Но для того, чтобы его не спугнуть, успехами сильно хвастаться не будем. Никаких восторженных докладов о повышении потенциала этих лекарей. Буду изображать тщетные попытки не ударить в грязь лицом. Устроим ему шоу, утрётся надолго.

— А если потом будет мстить? — нахмурился Юдин.

— Я его за язык не тянул и ни на чём не настаивал, у нас сотни свидетелей, — возразил я. — А если всё-таки надумает потом в тапки гадить, так потом этим же тапком по мягкому месту может и получить.

— Люблю я твой искренний оптимизм, Саш, — сказал Илья и покачал головой. — Даже иногда немного завидую.

— Могу поделиться, — предложил я.

— Давай, отрежь хотя бы небольшой кусочек, — хмыкнул Илья.

Сразу после заседания коллегии я повёл машину не в сторону госпиталя, там всё равно пока не ждут, а на Рубинштейна. Причём поехали мы туда всем составом. Буду осматривать свои новые владения, хоть и временные. Что вы там говорите? Не бывает ничего более постоянного? Ну, это мы будем посмотреть, как говорится.