— В технике — это хорошо. — Очкарик уже задумался. — Это хорошо... А насчет клуба есть идея. Знаете, где он скорее всего?

— Клуб?

— Ну да. Где старые дома! Тот квартал, за дорогой, знаете? Там вот площадка такая есть...

В общем, решили отправиться туда. Выработали план. Заодно Косте пришла в голову еще одна гениальная мысль: создать «детский сад» — пусть девчонки опекают малышей, пока они, мужики, занимаются серьезными делами, разведкой, добычей и войной.

— Дельно. Правда, войной еще не занимались, — поправил педантичный Очкарик.

— Все будет, — пообещал Бабай. Он вспомнил сестру, улыбнулся зловещей улыбкой. — Все будет, — повторил он.

Гоблины твари такие, им что день, ночь — все равно. Совсем ночными их не назовешь, но в это время они опаснее, чем днем. Хотя бы потому, что видят лучше, движутся ловчее в темноте: как-никак, порождение тьмы... Да и днем с ними лучше не сталкиваться, это уж как пить дать.

А вот рассвет для этих мразей самое худое время. Они делаются вялыми, сонными, — собственно, они тогда и спят. Потому ребята и решили идти на рассвете искать клуб.

— Ни минуты терять не будем! — заявил Очкарик. — Чуть только светать начнет — мы и двинем.

Едва побледнела краюшка неба на востоке, пять пацанов, поеживаясь от холода, осторожно вышли из цеха, выбрались за территорию завода, затаились в кустах.

Утренняя роса стала не самым приятным подарком.

— В-вот, б-блин... — стучал зубами Кишка. — Т-тоже мне, май месяц!..

Вслушивались. Всматривались. Вроде бы тихо. С каждой минутой становилось светлей.

— Пойдем, — шепнул наконец Очкарик. — Я первый!

Аккуратно, по одному они перебежали через широкую дорогу к пустующим двух-, трехэтажным домам — жилому комплексу, построенному когда-то вместе с первыми цехами завода, перед Великой Отечественной.

Перебежав, сосредоточились в ближайшей двухэтажке, в одной из квартир первого этажа.

— Осторожней! — прошипел Витек. — Полы гнилые. Я, б... ь, чуть не провалился!

Доски и в самом деле прогибались угрожающе. Все сгнило здесь за столько лет. Лохмотьями свисали со стен отсыревшие обои. Воняло тухлятиной.

Очкарик внимательно рассмотрел из окна окрестности.

— Ну, парни... Туда идем. Там короче.

Не ошибся. Задворками, по заросшим дворам, сквозь дыры в заборах они достигли того, что было названо «площадкой». Это был, видимо, некогда скверик перед клубом — трехэтажным зданием, построенным в стиле конструктивизма.

Забрались в клуб. Долго блуждали по темным коридорам, с силой отдирали перекошенные двери. Трещал, отскакивал от пола рассохшийся паркет...

Библиотеки не было.

— Должна быть, — твердил Очкарик. — Если не она, то хотя бы техническая документация какая-то...

Витек с Кишкой переглядывались, ухмылялись. Они не очень верили в эту затею. А мудреные слова Очкарика звучали для них китайской грамотой.

Бабаю же, наоборот, казалось, что они на верном пути. Правда, откуда такое предчувствие — ей-богу, не скажешь.

Но оно не обмануло! На втором этаже, после методичного осмотра всех комнат и кабинетов, ребя-та наткнулись на какое-то хранилище бумаг в толстых папках.

— Вот!.. — возликовал Очкарик. — Вы читать умеете?

— Со словарем, — грустно сострил Костя.

Тем не менее, стали смотреть желтые, ломкие страницы. Ничего интересного. Какие-то «акты», «договора», «протоколы»... названия, в которых парни ни черта не смыслили — кроме Очкарика разве что. Бабай больше озирался по сторонам: похоже, гоблины сюда не добрались, даже стекла были целы. В углу стоял навеки потухший компьютер под толстым слоем пыли — Костя к нему так и прилип, щупал его и так и сяк, весь перепачкался.

— Не работает, — сказал он с сожалением.

— А ты что думал, — Бабай усмехнулся, — он тебе песню споет? ...

Они стояли рядом. Бабай потыкал пальцем в клавиатуру — интересно, кнопочки.

От этих нажимов рассохшаяся дверца тумбочки со скрипом отворилась, и ребята увидели толстый железный ящик.

Слова «сейф» они не знали.

— Э-э, — удивился Костя. — Смотрите, тут какая штука!

Подошли. Вылупились недоуменно. Один Очкарик, разумеется, смекнул, что к чему.

— Ага, — победно заявил он, — еще теплее. Это такой шкаф специальный, для особо ценных вещей. Только вот как открыть его...