— Пей, — говорю я, протягивая ей кружку. — Согреешься.

Она машинально берет ее, но не подносит к губам, а просто держит в руках, словно забыв, зачем ей это нужно. Я не настаиваю. В углу избы на полу лежит охапка хвороста, принесенная кем-то из моих людей. Рядом — полупустой мешок с сухарями. Оттуда слышится мышиное шебуршани.

— Часовой?!

— Здесь, ярл, — в избу, принеся с собой промозглый сквозняк ввалился детина из Стрежневских.

— Крикни так кого, пусть ухари уберут. Мыша все пожрет.

— Сделаем, — кивает детина, и спустя минуту в избу стремительно, словно получив пинка, а может и получив, забегает дебелая девка — дочка хозяина. Она хватает мешок и так же стремительно исчезает за дверью. Рогнеда не шевелится, только вздрагивает, когда хлопает дверь.

— Расскажи, — говорю я тихо, после нескольких минут звенящей тишины, — Как это случилось?

— В тот день князь Лобанов вызвал меня лично, — голос Рогнеды тих и безжизненен. И куда делась та высокомерная и боевая княжна Бежецкая — «Валькирия», готовая испепелить меня в Кочках во время нашей первой встречи? Сейчас передо мной сидела даже не ее тень. А тень тени. И это было страшно. Даже мне.

­– Мы стояли в Великом Устюге. На рассвете мне позвонил Молчан Нечаев и приказал явиться в штаб корпуса. Я еще удивилась звонку. Лобанов должен был быть в Або. Но видимо князь приехал ночью и еще не ложился. Он сидел за столом, заваленным картами и донесениями, с красными усталыми глазами. Передал привет от отца, Наташки, сестры и тут же сказал, что нужно встретить группу «Ока Одина» выходящую из тыла пиндосов[i]. Они должны были передать какие-то очень важные сведения.

— Ты знаешь, — голос Рогнеды абсолютно неживой — тихий монотонный и безэмоциональный, будто со мной говорит робот, — Князь смотрел на меня, и я видела, как он переживает. Он ведь знал, что отправляет меня на верную смерть, — она подняла на меня взгляд в котором вспыхнула искорка былой Валькирии… и тут же погасла, — Но выбора у него не было. «Ты единственная кому я могу доверять». Так он сказал. А я… Я всегда хотела подвигов. Тогда я радовалась, что наконец-то мне предстоит дело. Настоящее важное дело. Дура, — она швыркнула чай и опять уставилась в одну точку.

Я не торопил девушку. Ей сейчас невероятно тяжело. Рогнеда сделала еще глоток и аккуратно, будто нежный хрусталь, поставила железную слегка помятую кружку на стол. Она зябко повела плечами, кутаясь в тулуп и продолжила:

— Я согласилась, не задавая лишних вопросов. А когда вышла из штаба, ко мне подошли Аделина и Дарья. Аделька с того раза как мы вышли из Заброшенных земель осталась с Волками, а Дашка… Дашке просто было скучно при штабе. Узнав, что я на задание они увязались со мной. Я приказала им остаться. Только ты же знаешь Адельку с Дашкой. Они не послушались. Как всегда. Уговорили. Да и я не особо настаивала. Дура, — повторилась княжна все тем же механическим голосом.

— Вышли спустя два часа. Двигались быстро, но осторожно. Место встречи князь мне обозначил. Места знакомые. Фронт не двигается уже месяц — успели изучить карты, — щека девушки дернулась, лицо застыло, сведенное судорогой, отчего казалось, что княжна злобно оскалилась. Рогнеда помассировала трясущимися пальцами лицо, жуткая маска разгладилась.

— Было тихо. Слишком тихо. Я чувствовала, что что-то не так, но не могла понять, что именно. Аделина шла рядом, как всегда молча. Даже Дарья, щебетавшая всю дорогу какие-то глупости, притихла. И вдруг появились они. Поднялись из снега словно йотуны. «Орлы Зевса», — в ее голосе послышалась первая эмоция. И это была ненависть, — Они окружили нас со всех сторон. Мы даже не успели понять, откуда они взялись и сразу атаковали — магией и пулями. Мы рассредоточились, залегли, пытаясь отбиваться, но их было слишком много.

Когда ситуация стала совсем безнадежной Гуннар повел остатки Черных волков в атаку. Я слышала, как он крикнул: «Рогнеда, отходите!» Я не хотела уходить, понимаешь! Не хотела! Но нас ждали! И князь должен был об этом узнать! — голова Рогнеды задергалась, лицо опять начало сводить. Я кинулся к девушке и подхватив ее на руки потащил к кровати:

— Все, все. Успокойся. Ложись. Сейчас Радомиру позову.

— Нет! — она ухватилась за мою шею, едва не задушив, не желая отпускать, — Нет! Не уходи! Ляг рядом, — заметив мое замешательство, усмехнулась непослушными подрагивающими губами: — Брезгуешь?! — выплюнула она, разжав руки и зверьком забившись к стене.

Я даже не понял о чем это, а потом аккуратно, чтобы не напугать сел рядом притянув худое беззащитное тельце к себе. Она попыталась отодвинуться, но тут же приникла ко мне, уткнувшись лицом в подмышку и подбородком больно надавив на раненый бок. Но сейчас шевелиться было нельзя. Подумает опять какую-нибудь глупость и закроется совсем. А это в ее состоянии подобно смерти.

Я неподвижно сидел, гладя подрагивающие плечи Рогнеды, а она прижималась ко мне все сильней и сильней. У меня уже начало темнеть в глазах от боли, когда она расслабила хватку и легла на кровать, свернувшись калачиком, поджав под себя ноги, так, что из-под тулупа торчала только кудлатая голова.

— Со мной остался десяток гвардейцев и Даша с Адель, — Рогнеда сдавленно всхлипнула, — Мы бежали к лесу, надеясь скрыться, а позади уже утихал бой. Мы почти успели… Почти… Нас окружили… Аделька… Аделина всегда таскала с собой свои дурацкие сабли! Выхватив их, она бросилась на ухмыляющегося офицера. За ней рванули остальные гвардейцы, — Рогнеда с всхлипом втянула воздух, — Их расстреляли как загнанную дичь на охоте. А мы с Дарьей… Нас захватили…

Княжна затихла и отвернулась к стене. Воцарившуюся тишину нарушало лишь ее размеренное дыхание и возня в сенках. Потом послышался возбужденно-поощрительный писк дочки хозяев и тихий хохот ушкуйника.