Плылось ребятам хорошо. Речка была спокойная, без волн, но торопливая, что тоже было на руку. А Олеся решила тоже освоить греблю одним веслом:

— Надо и мне греблю освоить, чтобы и ты отдохнуть мог, и чтобы просто уметь это делать.

— Слушай, я то не против, но лодочка то совсем малышка, справишься? — посмотрел парень на девушку скептически, — да и весло у нас одно, мало ли уронишь?

Тут уже Олеся изобразила лицо униженной и оскорблённой и настояла на своём. Тогда Остап, пожав плечами, взял веревку и не смотря на сердитое лицо девушки, привязал весло веревкой к лодке. Веревка была длинной, движениям гребца не мешала. Олеся встала править, сидя ей, не такой высокой и сильной, как парень, было не так удобно. Вот тут то главное веселье и началось. Сначала она могла лишь чуть подправлять движение лодки в течении реки, а скорость от её потуг не увеличивалась от слова совсем. Тогда девушка решила действовать энергичнее и… Конечно же полетела за борт, не удержавшись на ногах. Причём, она в одну сторону, весло в другую, и его Остап и из виду то потерял, пока вылавливал «гребчиху» из воды, стараясь не перевернуть их маленькое судёнышко. Про весло только потом и вспомнил. Красноречиво посмотрел на мокрую поникшую девушку и потянув за веревку выловил их драгоценный девайс плавательного средства передвижения. Но потом устыдившись, всё же приободрил попутчицу:

— Не переживай, день длинный, тёплый, одежда высохнет, а грести я тебя ещё научу! Ты молодец, действительно лучше учиться всему, что может пригодиться. Выше нос, Лесюшка! Да и не устаю я грести по течению.

Олеся решила не играть долго в обиженку и ответила своему кормчему благодарным взглядом. Ведь он, молодец такой, не повелся на её обижалки и сохранил им весло, да и её так ловко в лодку втащил. А она думала, придётся плыть к берегу и только там грузиться обратно словно мокрой собачёнке. Одежда же, и правда, быстро высохла на солнышке.

— Спасибо тебе.

— Всегда к вашим услугам, миледи. И здесь я будто снимаю шляпу с шикарным пером и делаю изящный поклон.

— Паяц!

— Как скажешь. У нас в семье, конечно, одни мальчишки, и из женщин была только мама, бабушка и двоюродные сестры, но даже так мы заучили, что с женщинами лучше не спорить, себе дороже выйдет, — широко улыбнувшись и подмигнув выдал Остап.

— Вот ты язва! Как же хорошо, что у меня таких братьев не было в детстве. Хотя… Всё же жаль, что я своего братика не увижу теперь. — взгрустнулось Олесе.

— Ты ж говорила, что у тебя нет братьев и сестёр. Одна у мамы. Или про двоюродного речь?

— Не, про родного. Но его ещё и нет на свете. Он у мамы с папой родится позже. А я никогда его не смогу увидеть.

— А откуда ты знаешь? Стала провидицей?

Заинтересовался Остап.

— Нет, — засмеялась девушка, — просто прабабушка такой подарок маме сделала, чтобы они с папой совсем одни не остались. И сказала, что сын будет в папин род, и его за мной во след сюда не заберут. Только им будет надёжа и опора.

— Понял. А мой прадед отца успокоил, что остальные братья не той крови, и тоже только я сюда, а они все там останутся.

Вздохнул и Остап. Выдернули вот только их двоих, за сомнительные заслуги иной крови.

— Мы с тобой другой крови, ты и я.

Решила подбодрить теперь и парня девушка. Тот шутку поддержал:

— Я вижу тебя, Кааааа.

За что получил в шутку мокрой косынкой, которую как раз отжимала девушка, и оба рассмеялись, решив, что раз ничего нельзя изменить, то и печалиться без толку.

Места они проплывали тихие, но очень красивые. В речке оба видели и рыбу, она тут непуганная плавала прямо возле лодки. И Остап уже несколько минут размышлял над тем, как бы её поймать, снастей-то нет. Не штанами же черпать. Да и рыбак он был так себе. Эту науку деда он не очень успешно перенял. А рыбка манила, приковывала к себе взор.

— Олесь, а ты рыбку любишь кушать?

— Очень, а что есть предложение по рыбе?

— Ну, я пока думаю. Но она так нагло здесь плавает. Надо бы её проучить!

— А как мы это сделаем?

— Вот я на твой платок посмотрел, и подумал, может на берегу отломим или найдём типа рогатины и состряпаем что-то на вроде сачка? Я свою футболку пожертвую на это благое дело, ну, с возвратом после в первоначальный вид.

— Давай! Я за любой кипишь, особенно, если он сулит деликатесную еду!

Высмотрев кусты невдалеке от берега, они подплыли и вытащив лодку повыше, чтобы не уплыла, Остап отправился за нужными ветками, оставив Олесю у лодки размять ножки.

Ветка нужной крепости и упругости не находилась долго. Но, всё же нашлась. Остап вернулся победителем. Плыть решил без Олеси, чтобы если перевернёт лодку, они не оказались без припасов и вещей. Выложив все их небольшие пожитки и оставив Олесю, поплыл на рыбную охоту. А дальше всё было, как в сказке, не в смысле — сказочно порыбачил и приплыл с полной рыбы лодкой, а в смысле, несколько раз закидывал он свой «невод — сачок, а черпал он только воду, парусило несчастную футболку так, что движения Остапа получались не молниеносными, как в его мечтах, а плавными и тягучими, так, что рыбы успевали не только уплыть, а ещё и повернуться и поржать над горе — рыбаком. Так, несолоно хлебавши и вернулся Остап на берег. Но вернулся он не разочарованным, а ещё больше раззадоренным. Теперь рыбы хотелось ещё больше! А чего она дразнится? Но тактику пришлось изменить. Решили устроить на мелководье, когда такое попадётся, в заводи, и поймать эту шуструю скользкую нахалку на уху и на жарёху. Сказано — сделано. Пожитки были снова сложены в лодке, там же сидела и подсохшая Олеся, которая теперь была озадачена высматриванием подходящего бережка. И очень даже вскорости, Олеся подала знак Остапу, что видит пологий и песчаный бережок. Туда он и направил их лодочку.