Гордею выпала задача посложнее: разложить убитых по их кроватям. А завтра, когда начнётся общий кипиш, прийти на помощь первым и, как единственному оставшемуся офицеру, поддержать меня во всех начинаниях!

Однако, прежде чем выпустить пленников из клетки, я не могла не спросить:

— Вы же понимаете, что обо всём, что здесь случилось на самом деле, надо молчать? — из-за пояса вытащила пистолет и повертела его на указательном пальце, наблюдая, как парочка подельников красиво бледнеет. — Если хоть одной живой душе сболтнёте… и сами сразу… «приболеете». Я понятно объясняю?

— Так точно, госпожа! — тут же отрапортовал офицер.

— Д…дда, — выдохнула Рая, поёжившись.

Оказавшись на свободе, девушка осторожно помогла Лоле подняться и повела её прочь, оглядываясь на меня всю дорогу до двери.

Гордей быстро раскидал офицеров по кроватям, находчиво накалил в очаге камина кочергу и каждому извращенцу оставил на лице несколько ожогов, которые потом с брезгливостью на губах расковырял перочинным ножиком.

— Так на оспинки больше похоже, — бормотал вандал, но я с ним согласилась.

Правда, и ужаснулась одновременно.

«Это какой же уровень медицины здесь, если дыра во лбу оспину напоминает?! Страшно кашлять!»

Что касается всего остального — я осталась довольна предложением Гордея. Пожар устраивать в месте, где все постройки стоят плотным рядом друг к другу — опасная затея. А так, уже завтра, эти извращенцы сгорят в праведном огне… и плакать о них никто не будет!

Что касается остальных жителей замка — пойму тоже завтра.

— Осталось герцога отнести на второй этаж казармы, — ворвался в мои мысли голос офицера. — Никто ничего не заподозрит. Этот шакал, простите мои эмоции, часто заваливался спать в свободные комнаты офицеров после оргий со своей дружиной.

— Гордей, — обратилась к парню, прищурив глаза. — Подумай и скажи: всех ли негодяев я убрала?

— Мне сложно ответить на ваш вопрос, госпожа. Я сам в крепости только два дня. То, что позволяли себе начальник стражи и четыре его офицера — это за гранью добра и зла! Раненые после последнего боя солдаты до сих пор лежат с необработанными ранами! Девушки и молодые женщины вообще словно тени! Они передвигаются по замку так бесшумно, боясь попасться на глаза любому мужчине крепости Моран, что наёмники зверолюдов позавидовали бы!

«Зверолюды… прекрааааасно…»

Гордей тем временем продолжал:

— Постоянно кто-то плачет или стонет от боли! Не замок, а тюрьмы императора Родая!

«Видимо, страшное место, если он вспомнил о нём для сравнения…»

— Я думал, что герцог ничего об этом не знает, — как на духу делился парень. — Пошёл к нему на поклон… а этот… этот… Он велел меня высечь и запереть в клетке для собак, где даже спину не разогнуть! Сучий выродок! — Гордей сбросил старика на кровать и от души плюнул на его дорогой сюртук. — Что касается молчания… Даже не думайте обо мне плохо, госпожа! Я никому не скажу о том, как вы нас всех спасли!

— Посмотрим, — прошептала тихо, не сильно обольщаясь. Я уже давно перестала верить обещаниям и клятвам. Поступки — вот, что говорит за человека! А обещания — это как вилами по воде водить. Пустое. — Так. Пойдём к твоим солдатам.

— Куда? — опешил мужчина, не сразу поняв.

— К раненым. И Раю верни. Похоже, со сном я погорячилась. Лекарь в замке есть?

— Есть, но он — личный целитель вашего мужа. Есть вероятность нарваться на жалобу. Побежит к герцогу… — Гордей поморщился, кивнув головой в сторону изуродованного им старика. — Рановато. Лучше поутряне поднимать тревогу. Чтобы побольше народу было.

— Ну, кто тогда может помочь? Лекарства…эээ… — запнулась, подбирая более подходящие для окружения слова, — настои целебные у кого есть?

— Кухарка Рута — единственная, кто по мере сил пытается помочь. У неё, вроде как, есть от всякой заразы зелья. А так народ к травнице бегает, коли заболит что.

«Травница… — мрачно возвела глаза к грязному потолку комнаты, не сумев избежать матерного слова. — Зае…сь!»

— Реально привести её к солдатам?

— Я могу приказать! — обрадовался парень, впервые за всё время улыбнувшись. — Хоть и небольшого чина, а всё же я главнее остальных буду! Собственно, теперь я — единственный офицер в крепости.

— Что ж, — хмыкнула, наблюдая как молодой мужчина ступает на путь «медных труб». — Дерзайте, офицер Гордей. Ведите меня в казармы младших по чину. А потом уж претворяйте свои идеи в жизнь!

Так всё и закрутилось!

Через десять минут я уже стояла на пороге просто до ужаса грязного амбара, где на таких же гнилых соломенных тюфяках стонали раненые мужчины. В общей сложности их было не меньше тридцати. Здоровые тут тоже были. Они пытались по мере своих сил ухаживать за ранеными.

Холодина царила ужасная!