— Бери.

Беру.

Подарки я люблю. Главное, чтоб пупок не развязался их тащить.

— Спасибо, — я облизываю губы и кланяюсь. Может, это и не понравится Ленке-Море, но подарок, чувствую, очень нужный.

— Найди, — говорит. — Люди. Кто.

— Найди, — повторяет Мора, наблюдавшая за нами с немалым интересом. — Тех, кто решил, будто способен совладать с этой силой.

Кивок.

— Печати сорваны, — добавил Светозарный. — И здесь.

— То есть, там, в подвале — это печать? И теперь я её сломал? А тварь? Та тварь, которая… всех убила? Как она… туда попала?

Хотя чего спрашиваю. Вряд ли они знают. Если и боги, то явно не те, которые следят за людьми ежесекундно. Иначе сами бы со всем разобрались.

— Да, — Светозарный кивает.

И вот с какой из мыслей он согласился?

— Это существо обретается на самых нижних уровнях. Оно редко поднимается выше. И никогда не задерживается надолго, — Мора всё же сочла возможным пояснить. — Ваш мир для него… как для тебя высокие горы. Или для существ, обретающих в глубинах морских, эта чашка с водой. И там, куда вы, люди стремитесь, подобных созданий много. И не только там. Горные выси также весьма далеки от ваших… фантазий.

— Да.

Светозарный весьма немногословен. Но не мне жаловаться.

Выходит… кто-то из людей решил, что технический прогресс дал в руки человечеству не просто дубину, но дубину сверхсовременную. И стало быть, способ завоевать новые пространства.

А для этого нужно что?

Правильно, обрести способ попадать на эти самые пространства. Полыньи? Или малы, или не так всё с ними просто. Главное, что они решили заглянуть дальше, глубже.

Вот… придурки.

— Вижу, ты понял.

— А вы сами там? Явиться? Сказать? Мол, не надо… может, послушают?

Вряд ли.

Я людей знаю. Даже если Светозарный явит себя во всех храмах сразу, найдутся те, которые не поверят. И те, которые решат, что если нельзя, но очень надо, то можно. Главное, втихую, чтоб начальство не заметило.

— Метка, — напомнила Мара. — Найди того, кто затеял…

— Метка, — Светозарный просто коснулся моего лба. — Найди.

— А дом? Что будет с домом? С моими родными…

Потому что пойди и найди — это вот, конечно, хорошо, но мне другое интересно.

— Печать сломана, — теперь в голосе Светозарного послышалось огорчение. И я точно знал, что оно непритворно.

— Печать сломана, — подтвердила Мора. — Если бы она была открыта, я бы просто заперла, как некогда. А теперь это место мне неподвластно. Но и оставить так нельзя. Это как рана…

А раны прижигают.

Огнём.

И сдаётся, что даже если я возражать стану, меня не послушают.

— Дом ладно… дом… потом… отстрою. Здесь или где ещё. Но… они должны уцелеть. Им и так досталось… должны…

— Тише, — её руки накрывают мои глаза. И полное ощущение, что там, за спиной, стоит Ленка. Даже духи такие же, без обычного лилейного аромата: сладкие до тошноты и такие же привязчивые.

Их запах окутывает тёплым покрывалом.

И проникает внутрь.

И я разом успокаиваюсь.

Она не позволит, чтобы мои родные пострадали. Мы ведь её крови, Громовы… я точно знаю.

А в ушах слышится шёпот:

— Спасибо…

За что?

За то, что не успел?

Или… да, за то, что успел.

— Не место, — она опять шепчет. — Люди есть настоящая печать. Клинок береги.

Я бы ответил, если бы мог пошевелиться. Но я не мог. Я был снова там, в пещере, созданной тёрном. Я лежал, я чувствовал спиной неровность пола и вялое копошение корней. Запах пота, которым шибало от Метельки. Палёной кожи. Солнца. Пепла.

Я чувствовал, как клокочет воздух в лёгких. И как слюна стекает по щеке.

Всё.

И ещё — как там, совсем недалеко и даже опасно близко, рождается огненная буря. Вот Светозарный скидывает бренную оболочку, вспыхивая ярко-ярко. Он — живое пламя.

И пламя это пронизывает стены.

В нём в одно мгновение сгорают бумаги, а потом и стол, стулья, деревянные панели. Ковры и гобелены. В нём вскипают металлы и даже камень стен оплывает слезою.

И только та, которая стоит за спиной, выдерживает удар.

Живая тьма встаёт между мной и светом, отделяя от ярости его. И я вдруг понимаю, что вовсе они не антагонистичны, как думают люди. Просто разные, но не враждебные, нет…

И свет касается тьмы с осторожностью, с нежностью даже, чтобы уйти волной в другую сторону. Эта волна расходится вширь, и вверх, и вглубь. Она закручивается штопором, чтобы пробиться сквозь перекрытия и камень, чтобы добраться до дыры там, в подвале. И чернота вскипает.