Выходя из аудитории услышал за спиной грохот — это свалился с души огромный валун, которого я даже не замечал, а сейчас боялся слишком энергично шагать, чтобы не взлететь от облегчения. Теперь каникулы до начала февраля, за которые, правда, нужно придумать и утвердить тему дипломного проекта, иначе её выдадут в деканате, и это будет что-то нудное, сложное и, скорее всего, абсолютно бесполезное. Или мизерная часть какого-то настоящего большого проекта. Но тут я собираюсь немножечко смухлевать…

[1] «Я знаю только то, что ничего не знаю» — у нас это сказал Сократ, а как звали автора в мире РОС — не помню J

Вот вроде ничего плохого никому не сделал, а чувствую себя гадом и мошенником. Даже немного неловко смотреть, как сокурсники бегают и нервничают, несмотря на каникулы. Ну, значит, и не буду смотреть — поеду в Могилёв. Иришка с Васей вроде как помирились, во всяком случае, желания сделать сестре какую-нибудь мощную гадость больше не испытывали, и средняя из сестёр Мурлыкиных возвращалась домой. Не без влияния мамы, которая применила небольшой шантаж, сказав, что со следующей недели все расходы по раздельному проживанию, кроме содержания дома (это и отопление, и водоснабжение, и жалование прислуге), лягут на одну слишком самостоятельную особу. Будет ли она оплачивать это со стипендии, или с подработок — её, маму, не очень волнует, пока способ заработка дочери не наносит ущерба репутации семьи. Ириска подумала-подумала, посчитала-погрустила и решила, что в гостях, конечно, хорошо, порою даже замечательно — но дома всё же лучше.

Да, я отвлёкся. Насчёт гада, мошенника и вообще той ещё сволочи. Всё очень просто: за первые три дня каникул я успел предложить, получить одобрение и оформить должным образом в качестве темы дипломного проекта технологию производства моей «Рысюхи златоглазой». Правда, придётся детально изложить весь технологический процесс, а также необходимое оборудование — большую часть описательно, что-то — в расчётах, но пару ключевых элементов даже и в чертежах. Но я не опасаюсь, что кто-то что-то «попятит», как это называет дед. Во-первых, всё, что можно, запатентовано, а во-вторых, для домашнего применения тот процесс, что я буду описывать в дипломном проекте, не подходит вообще, там нужно серьёзное оборудование. Но мне, в любом случае, остаётся только оформить в нужном виде то, что уже давно сделано и отработано, это недели на две работы, ещё неделю на проверку, внесение правок и рецензирование. Разве что писать придётся, скорее всего, в Викентьевке — там можно сразу посмотреть «вживую» если вдруг возникнут вопросы и разночтения.

А на подготовку отводится три месяца! Причём из-за того, что техпроцесс уже внедрён, мне в начале мая можно будет выходить не на предзащиту, где как раз и должны оценить реалистичность проекта, а сразу на защиту! Тогда у меня перед началом военных сборов, тех, что в Академии, будет ещё две-три полностью свободных недели! Вот потому и чувствую себя гадом: люди бегают, нервничают, пытаются что-то выдумать — а у меня уже всё готово, только переписать в чуть-чуть другой форме. Главное, не проболтаться сокурсникам, а то порвут на сотню маленьких рысят!

Оставшиеся две недели января были очень похожи на начало семейной жизни с Машей, только вместо Маши — Ульяна, и каникулы зимние, а не летние. За это время успели сделать всю свою часть работы над пластинкой, а именно записать Улин вокал со «Снежинкой» и её же с гимназическим хором — на «Детстве». Директор гимназии охотно согласился на участие в проекте, когда узнал, что всем участникам заплатят «как взрослым», по ставке сессионных музыкантов, и гимназию не обидят — учебному заведению подарили два маго-механических граммофона и два комплекта «учебных» пластинок, то есть — с записанными на них уроками по самым разным предметам. Говорят, так детям гораздо интереснее, чем если тот же материал рассказывает учитель, а потому и запоминание идёт лучше. Не знаю, и спорить не буду — но, по-моему, дети воспринимают это как развлечение и сильнее, чем обычно, отвлекаются. Но я, разумеется, могу ошибаться, а профессионалам виднее.

Ещё в эти дни пришли два пакета документов из столицы. Первый — из Комиссии с результатами её работы, удивительно точно предсказанными Государем (это я позволил себе немного иронии). Подписался на листе ознакомления, отдельно отметил согласие с предложениями и отправил всю пачку обратно. Второй курьер привёз уже распоряжение о создании «опытового артиллерийского мортирного дивизиона» и о моём откомандировании в его расположение «после окончания учёбы» с зачётом времени службы там «в счёт армейской практики в рамках военной подготовки унтер-офицеров резерва». Расписался в получении, в присутствии курьера расписался об ознакомлении и, едва открыв рот, чтобы попросить копию для военной кафедры, тут же эту копию, надлежащим образом заверенную, получил. Пришлось съездить в академию, отдать сию бумагу. Наш штабс хотел было что-то спросить, но, немного поразмыслив, от этого желания отказался. Сказал только:

— Благодарю за своевременное уведомление. Мы примем это к сведению. Но, как я понимаю, звание по результатам вашей… ээээ… командировки присваиваться будет здесь, по месту учёбы?

— Мне этого не сообщали, но по логике вещей, если командировка указана как составная часть обучения — то да.

— В таком случае — увидимся в июне, после вашей защиты.

— Извините, господин штабс-капитан, но я буду защищаться в начале мая — мне позволили представить в качестве дипломного один из уже реализованных мною проектов.

— В любом случае, сама программа этого курса не предполагает в принципе индивидуального обучения, там всё завязано на коллектив.

— Благодарю за разъяснения.

Я это и так знал, но надеялся, что, может быть, как-то удастся договориться, чтобы разделаться со всеми делами сразу. «Не получилось, не срослось», как в той песенке поётся. Только как быть, если от меня потребуют прибыть в расположение дивизиона в то время, когда у нас тут будут предварительные сборы? Думаю, по предписанию командования меня отпустят. Ладно, об июньских проблемах буду думать в июне, сейчас осталось подписать договор с фирмой звукозаписи и можно ехать в имение.