Шрифт:
— Не пропадут, — кивнул он.
Я протянул ему документ, он подписал, подтверждая капитуляцию и передавая все свои активы.
Я достал пистолет и сказал.
— Сними защиту.
— Не надо. Я сам.
Он приложил руку к сердцу и упал замертво с блаженной улыбкой на устах.
— А я думал, это легенды, что лекари так могут, — сказал я.
— Что это? — спросил Безымяныш.
— Сложнейшая техника. Безболезненная смерть. Для тяжелобольных. Выброс гармонов, а потом остановка сердца. Никто не верил, что её можно использовать на себе.
— Что с телом? — спросила Джи-А.
— Достойный человек перед лицом смерти оказался. Пусть похоронят.
Я сидел на корабле. Тяжелая ночка выдалась. Мы еще навестили точки уже не существующего рода Кудо. Где-то обошлось миром, в одном месте зарешала моя невидимость, всех по тихой убрал. Но не везде приняли капитуляцию. Пришлось пояснять, множа трупы.
Щебет показал входящий вызов от Бэхи.
— Уже рассвет, босс, — сказал боевой хакер. — Соединяю с мэром?
— Да. Давай.
Я прикрыл глаза, отдавшись мягкости кресла. А ведь это только начало.
— Арсений! — ворвался в тишину кабинета голос Даниила Игнатьевича. — Ты что устроил?! С ума сошел? Военная эскадра у берегов Владивостока.
— Какая эскадра? Семь кораблей в строю осталось, и тем ремонт нужен, — чуть приврал я.
— Ты совсем обезумел? Ты хоть представляешь какой урон экосистеме? Сколько мусора попало в оке…
— Даниил Аркадьевич, — перебил я его, рыбов, и правда, было жалко. Но я потом обязательно компенсирую, забашляв в какой-нибудь фонд. — Моя вина в чем? Я, что ли, свои суда взорвал? Я больной по-вашему? Плыл себе, никого не трогал и тут по мней давай садить из всех орудий. Двадцать три корабля потопили моих. Я пострадавшая сторона! Вы представляете, эти идиоты мины в море начали сбрасывать. А если она потом всплывет под боком у какой-нибудь пассажирской баржи. На паромной переправе Владивосток-Тонхэ, например. Это же международный скандал будет. У меня все записано! Прям крупным планом, как эти дегенераты мины в море швыряют, так что всё с них и спрашивайте, Даниил Аркадьевич. Я закон о войне кланов до запятой изучил, не прокопаешься, — заключил я, и отрубил вызов.
И че он хотел? Непонятно.
Весть о разгроме пристани Обата, и том, что род Кудо перестал существовать в одну ночь уже к обеду облетит город.
Интересно, что в этом случае предпримут остальные.
Кажется, пора кое-кого навестить. Интересно, как там сейчас поживает Ма Ри На. Настало время нанести удар клану Хон изнутри. Сразу смертельный и в самое сердце.
Глава 4
— Витя, — постучал Сан Саныч в каюту Маслова.
— Заходи, — раздалось оттуда.
Обладатель стрелкового табура зашел. Хозяин каюты стоял у крохотного зеркальца с небольшими ножницами и подравнивал усы.
— Хорошо работодатель без заё… скока, да, — улыбнулся он в отражении.
— Да. Помню на одного старого дворянина в Вольных Землях работал. Все ходили лысые и гладкобритые. Вокруг степь, воды ни капли, но хоть на сухую, но побрейся.
— Чего хотел-то?
— Да надо бы заглянуть к командиру. Пацан все же. Столько народу ночью положили. Посмотреть за состоянием. В глаза поглядеть. Поговорить.
— Ну пойдем. Только надо подготовиться.
В каюту ко мне зашел Виктор Маслов и Сан Саныч.
— О! Старая гвардия.
В руках у обоих было по прозрачному чайничку с коричневой жидкостью.
— А зачем два? — уточнил я.
— В одном чай девяносто пять градусов, — сказал Виктор Палыч. — В другом сорок, — улыбаясь в усы добавил он.
— Понятно. Присаживайтесь.
Мы сели за маленький круглый столик.
— Неждана! — окликнул я девушку, она работала за компьютером в соседней каюте. Взглянув на стол, мигом все поняла. Через минуту вернулась ломанным горьким шоколадом на позолоченной тарелке.
Виктор и Сан Саныч посмотрели на меня.
— Ну вот так их там учат, — пожал я плечами. — Даже если бутерброд с ничем, то хотя бы на голой женщине подай.
Маслов поднял чайник похолоднее и как бы спрашивая разрешения. Я кивнул, себе, правда попросил налить горячего.
— Давайте, — сказал я. — За Димку Корейца, не чокаясь.
Помолчали. Потом поболтали о общем. Затем Палыч перешел к сути.
— Ты как по состоянию? — спросил он. — Физически, морально там.
— Нормально, мужики. Не волнуйтесь. Еще даже не началось ничего, считай, разминка идет.
Сан Саныч покивал, пристально глядя в глаза.
— Крепко же тебя папаша воспитал, — сказал он. — Познакомиться бы с ним.
— Успеете еще.
Они явно хотели услышать что-то еще. И что я им скажу? Что видел во сне как погибают миры? Что по сравнению с концом света у нас тут курорт?
— Не загоняйтесь тоже, –выдал я. — Бывал я в местах и обстоятельствах кратно хуже этих. Где нет и тени надежды. Где… — ощущения накатили как-то разом. — Где даже Миуре Обата не пожелал бы очутиться.