Диски отбил мечом и, наконец, достиг противника. Плазменный кулак влетел в защиту, неся на себе энергию всего моего гнева. В момент контакта произошло что-то вроде взрыва, и Суда отбросило метров на двадцать.

Я метнул в него плазменный меч, который застрял в ржавом стихийном щите. Я шел вперед, прожигая защиту лазерами из глаз. Поток становился все шире, в какой-то момент глаза заболели, но я продолжал. И Рю дрогнул!

Его снесло еще шагов на пятнадцать, впечатав в корпус старого погрузчика.

Стрела крана, экскаваторный ковш и каток асфальтоукладчика ринулись на меня. Обатовец вскочил, опуская с небес железный молот.

Удар! Второй! Третий! И железная колотуха вбивает меня в землю. Доспех вздрагивает. Вибрации идут на пределе. Сознание плывет.

Я пытался проморгаться и увидел как три десятка машин взметнулись высь, разворачиваясь в полете. За ними выстроились ржавые копья, а над ними навис огромный кусок железный руды, закрывший солнце.

«Только не использовать гойле. Не гойле. Оно нужно на Изаму!» — подыхающей рыбиной билась в голове мысль.

И в тот миг, когда тройная стена атакующих техник уже должна была меня накрыть, я стал живой плазмой. Я и есть солнце. Я и есть свет!

Импульс!

Я прошил все преграды влетая в японца и хватая его за горло. Смертельная, как он думал, атака не удалась. Суда забился в руках не в силах вырваться или создать технику. Руки плавили его защиту, заставляя направлять туда всю энергию.

И в этот момент я отвел правую руку и чтобы было сил вогнал её в доспех. Я почувствовал, как его пленка трепещет по пальцами, пытался её прорвать будто очень плотный целлофан.

Суда заорал, буквально излучая доспех энергии, я в ответ завопил еще громче, пытаясь его прорвать, и вот полотно поддалось. Лишь на долю секунды, но потом снова восстановилось, смыкаясь на руке. Но было уже поздно.

Ладонь пошла к цели. Я проплавил пластины брони, что стекали каплями, вместе с горящими кусками формы, а затем прожег плоть и ребра, глядя как кровь запекается на руках. Я схватил сердце противника и зажарил его.

Вынув руку, отпустил горло. Тело рухнуло с прожжённой дырой в груди. А я устало упал на колени.

Смахнул пот со лба. Вытер рукавом кровь, вытекающую из носа. Устало поднялся и пошел. Моего ученика обижают. Нельзя так.

— Эй старик, твою мать, — вяло бормотал я. — А ну иди сюда. Я тоже кое-чего могу.

Безымяныш ушел в глухую защиту. Не будь он таким молодым и быстрым, да в добавок полимагом, давно бы с предками знакомился.

Но под двойные атаки подстроиться непросто, а Изаму никуда не торопился, не тот возраст, только поэтому, у меня еще был воспитанник.

Я послал луч света, но вырвался он такой тонкий, что стыдно стало. Изаму недоуменно обернулся, и сразу потерял ко мне интерес. Обидно блин.

Краем глаза уловив, что я все еще иду, он небрежно взмахнул рукой. И из гор соли и осколков соткались ужасающие четырехлапые твари, то ли химеры, то ли кристаллические горгульи.

Они ринулись во все стороны, не только ко мне.

Я выхватил глок. Выстрел, второй… пятый. Соль осыпалась с тела, но твари было плевать. Она неслась на меня. Распласталась в прыжке, и тут справа мелькнул силуэт. Петька Долматов толкнул меня плечом, одновременно разрубая тварь табурной саблей.

Понадобилось три удара, чтобы развалить гадину. Казак бросил мне настоящую саблю, я благодарно кивнул, окутывая её табуром, а в руках парня возникло еще две таких же, сияющих его задорной энергией.

Мы встали спиной к спине, крутясь и матерясь, ахая и рыча, вертелись как два волка против стаи шакалов.

Я принял на клинок выпад зубов кристаллической твари, вложился корпусом, откинув её и тут же ткнул в пасть, заставляя рассыпаться. Отскочил назад, от выпада новой, спиной уперевшись в Петькину спину. Разворот, и вот уже я разрубил лапу другой гадины, пнул по морде, и тут же получил по клинку. Мелкий монстр встал на задние лапы, наваливаясь на меня всем весом и пытаясь вцепиться в горло. Саблей не даю это сделать. Нашарил второй рукой запасной глок вставил в рот соляного монстра и выпустил всю обойму, башка крошится, и я откидываю тулово.

Оглядываемся. Вроде всё.

Обатовцы отступают.

— Никто не должен уйти. Ни одна мразь, — хриплю в эфир. — Петька давай тоже, за ними, — говорю уже спокойно ему. Он кивает. Я швыряю ему саблю.

Подбежав к японской БШБ без бойца внутри, отстёгиваю ручную турель. Чтобы выстрелить нужно зажать рычажки внутри. Отрастил на руках наросты, как рукавицы брони, и продел.

Глава клана Обата тем временем сжимает Безымяныша в гигантском соляном кулаке. Ученик трещит, переливаясь молниями, но технике Изаму плевать.