Шрифт:
— Слышь, — сказал я. — Я тебя сейчас переверну, — и начал трясти кабинку.
В ответ разразилась настоящая истерика. Визги, вопли, мольбы пощадить вперемешку с грязными ругательствами, и вроде как даже слёзы.
— Возьми себя в руки, дочь самурая! — крикнул я.
— Кто ты такой?!
— Я апостол Кармы! — ответил я и ведь ни разу не соврал.
— Что тебе нужно?!
— На самом деле много чего. Верни мои грибы на место, сволочь. Почини ребятам из «Коза-Ностры» бойлер. Исправь всё то, что успел натворить, а потом снимайся со своей сраной «Сушишкой» с места и упёрдывай отсюда, пока ветер без камней. Вот, вроде бы, и всё. Ты согласен, чёрт?
Чёрт задумался…
— Непривычно видеть вас в одежде, — не сумел удержаться я.
На самом деле, за эти пятнадцать минут было придумано столько острот, что мне теперь даже жаль отпускать Мин Сель Хоза из парка. А тот в свою очередь, видно что злой, таки сумел справиться с эмоциями и вдруг зачем-то встал передо мной на колено.
— Ты чего?
— Вот, — японец достал из-за спины футляр от ножа. — Настоящая японская сталь. Зачарованный нашими лучшими мастерами так, что теперь никогда не затупится. Прими в знак моего раскаяния… и как гарантию того, что о случившемся не узнают третьи лица.
— Гарантию, млять?!
— Как просьбу, — поправился господин Мин, улыбнулся на манер побитого пса и повторил: — Конечно же, как просьбу.
— Годится, — кивнул я и забрал футляр.
Красивый. Красный. С иероглифами всякими, тиснениями, и стилизованным под Азию усатым демоном в самурайском шлеме. А нож-то! Нож-то ещё красивей! Сантоку, правда, мне такими работать немного непривычно, ну да хрен с ним. На вес тяжёленький. Рукоятка из какого-то козырного дерева, а лезвие, как полагается, с разводами от слоёв стали.
— А вот ваши грибы, — Мин Сель Хоз поднялся на ноги, взял у своего подмастерья гастроёмкость и передал мне.
— Отлично.
— Я могу идти?
— «ПодBEERёзовик»! — в тот же самый момент раздалось у меня за спиной. — Вы готовы?!
Кричала девушка-администратор.
— Губернатор начнёт дегустацию через пять минут!
Пять минут? Пф-ф-ф-ф… Я как-то раз на спор тушу лосося за четыре сорок филировал. А уж ризотто по-мытищински вообще за две успею, — учитывая, что рисовая масса уже готова. Главное, чтобы меня сейчас не отвлекали.
— Иди-иди, — отпустил я господина Мина и взялся за готовку.
Поставил сковороды на прогрев. Взял грибок, взял свой новый нож, аккуратно снял зелёную кожу и отчекрыжил ножку. Ножку сразу кинул жариться, всё равно потом в блендер пойдёт, на пюре. Порезал шляпку, взялся за второй гриб, и повторил процедуру. Затем ещё раз. И ещё раз. И ещё. И тут вдруг:
«Сдохни!!!» — крикнул мне прямо в голову грубый демонический голос, и моя собственная рука вдруг перестала мне подчиняться. Вместо того, чтобы нарезать грибочки, я вдруг перехватил нож лезвием вниз, замахнулся и…
— Эть! — кое-как успел растопырить пальцы левой руки, так что лезвие вошло в стол, вместо того, чтобы отрубить мне указательный палец.
«Сдохни! Сдохни! Сдохни!»
— Эть! Эть! Эть!
Я судорожно елозил ладонью по столу, растопыривая нужные пальцы. Со стороны могло показаться, что я решил поиграть в ножички. Да только какого чёрта?! Меня что, взял под контроль другой менталист?!
«О нет!» — проревел голос. — «Всё гораздо хуже, чем ты думаешь! Мои силы лежат вне плоскости вашей убогой магии! А теперь я заберу твою душу, жалкий человечишка! БУ-ГА-ГА!!!» — и рука с ножом устремилась мне прямо в грудь.
— У-у-у-х! — левой рукой я схватился за правое запястье и начал сопротивляться.
— Вась, ты чего? — выпучил на меня глаза мой грузинский друг.
А у меня в голове уже сошлась картинка. Грёбаный господин Мин напоследок подогнал мне проклятый нож!
— Гио, помоги!!!
Глава 19
Н-да… Лучше бы нож остался у меня в руках. Ведь меня было бы куда легче скрутить и зафиксировать в пространстве, чем огромную волосатую тушу Гио.
— Что происходит?! — орал Пацация, кое-как удерживая себя от харакири. — Ребята, это не я делаю! Вообще не я! Оно само, честно!!!
Сколько же в нём дури-то, а?! Как будто телёнка спеленать пытаемся! Я зацепился за правую руку, Санюшка повис на левой, Агафоныч сейчас матерился и пытался разжать могучие грузинские пальцы, Тырква захлёбывалась лаем, а вот Мишаня Кудыбечь…
— Не может быть, — Миша бахнулся на колени.
И такое выражение у него на лице сейчас появилось, как будто он ретроспективно увидел первые шаги всех своих сыновей разом. А ещё радугу, рассвет, закат, котят, щенят и выводок утят до кучи. И розового единорога, ага. Как будто это не Гио решил сейчас прямо на его глазах самовыпилиться, а праздничный салют начался. Кажется, у него даже слезинка счастья проявилась.