После этого я смогу спать лишь когда специально под мой случай Отец Врунгель разработает лекарство. До того нижняя часть тела будет одной сплошной болью.

Зато после… После из изгоя я стану Учеником.

— Покажи, что дало тебе природно-биологическое сердце.

— Наставник… болит… сильно… я не могу…

— Кандидат! Хочешь, чтобы стало больнее?

Попробовал сделать несколько шагов. Каждый отозвался вспышкой новой боли, но я продолжал, сжав зубы. Пока не понял, что боль — ушла.

Я удивлённо обернулся на воспитателя.

— Значит, скорость. Возможно, какие-то модификации в будущем будут связаны с ней. Слабый потенциал, но может и сгодится на что.

— Боль возвращается… — сказал я больше себе чем ему.

Я сделал ещё шаг, затем ещё. Стало легче. Никогда не думал, что ходить — настолько здорово. Когда я хожу — никакой боли нет!

— Довольно, сто четвёртый! Хватит, я сказал!

Остановиться — значило снова познавать Боль. И никакие розги рядом с ней и близко не стояли.

— Делай, что велят, тупой ребёнок! — взбесился воспитатель и как следует ударил по израненной спине хлыстом. Раз, другой, третий.

— Спасибо! — благодарно сказал я. Боль в спине отвлекала от той ужасной Боли, которая сковывала ноги.

— Дерьмо! Раду, пусть мозгоправы проверят, этот похоже сломался.

Следующий удар стал последним.

— Вперёд, чего стоишь! — ощутил я заботливый ботинок отца Врунгеля. — И только попробуй меня опозорить!

Я поспешил вперёд. В голове почему-то помутилось. От удара? Да нет, вряд ли. Воспитатель пинал его и похуже. Отец Врунгель был добрее в тысячу раз. Лучше уж опыты, чем откровенные избиения. От них хоть польза периодически есть.

Впереди раскинулся широкий зал. Алый коридор вёл к помосту, куда вот-вот должен был прибыть Он.

Быть среди двухсот избранных этим циклом было великой честью.

Рука привычно потянулась в карман и в рот отправилась таблетка подавления. Остался только мерзкий химический привкус. Теперь любой пищевой блок будет на вкус как то говно, из которого он на самом деле и состоит.

Вдоль коридора тянулись портреты великих Отцов. Место, где каждый из нас мечтает видеть своё лицо. А в каждом просвете меж портретов располагалось длинное ростовое зеркало. Символ того, что каждый из нас имеет на это шанс.

Мелькнул облик высокого тощего паренька с мощными жилистыми ногами.

Стоп…

Я снова остановился. Что-то в моём облике меня насторожило.

А это точно я?

Я… разве не выглядел как-то иначе?

Я — это я, или кто?

— Да что с тобой сегодня такое, Стефан? Давно не видел ланцетов?

Меня передёрнуло. Память о ползающем под кожей черве наказаний мигом выбила всё лишнее из головы.

Я поспешил — остальные были уже здесь. Наш спаситель сегодня почтит нас своим крайне редким присутствием, посвящая в элиту — гвардию.

— Опаздывающий? — послышался мужской голос.

Я чуть было не поднял голову, но вовремя вспомнил, что лишь Деды достойны говорить с Ним, глядя в глаза.

— Прошу глубочайшего прощения. Я недостоин жить, если разочаровал Вас.

— Что ты… ты юн, дитя. Скажи, о чём ты мечтаешь, когда идёшь спать? — задал вопрос ангел, которому мы обязаны всем.

— Что Вы победите врагов и вернётесь к нам. А ещё… я мечтаю идти с Вами в бой против всего зла иномирья.

Я ощутил на своей голове тяжёлую металлическую перчатку.

Леви! Меня коснулся сам Леви!

Отец меня убьёт… Или другие ученики от зависти удавят. Нужно будет осторожнее. Но я всегда знал, что я избранный. Не по силе или удаче, я избранный за своё трудолюбие. Даже если всё даётся мне вдвое сложней, чем другим, я обойду их.

И однажды меня тоже назовут Отец Стефан.

Сжал зубы от боли. Я слишком долго нахожусь на одном месте. Почему лекарство не подействовало? Врунгель, что ты там опять напутал в составе?

Нельзя показать свою слабость. Не теперь. Не перед спасителем, вечно воюющим на фронтире за наши жизни.

— Стань сильным учеником, и однажды так и случится, — произнёс мягкий бархатный голос.

Меня переполняли чувства. Радость, счастье, уверенность…

А затем…

Пришла новая волна боли. Ещё сильнее, чем раньше. И за ней — тьма.

Я поднялся с кровати. Я был в своей келье. Вновь уснул за чтением манги про Защитника. То есть всё, что было — мне приснилось? Вод падаль… почему я не вошёл в те две сотни? Был бы сейчас как чёртов бегун. Как же я ненавижу этого урода Стефана! Проклятый везунчик!