Напротив, ради маскировки я выпустил облако грибных спор, которое по своему виду немного напоминало серо-зелёный пестицид. Благодаря этому мы больше не были лампочкой, которую легко заприметить.

Я запоздало понял, почему некогда первый культиватор Стены забирался на вершину генератора. Вдалеке от мирской суеты силы собиралось намного больше. Не зря монахи идут в отшельничество.

Вместе со снятием усталости и потоками свежей магической энергии, я ощутил, как сам становлюсь спокойней, а призраки чужого прошлого всё меньше терзают память.

Больше я не чувствовал боль отца Стефана, преследовавшую беднягу всю его жизнь, как не чувствовал и других. Я был частью лишайника, который свободно рос на вершине дома-колонны.

На смену тревоге, боли и страху пришли умиротворение и покой, доступные лишь растениям. В процессе роста они всегда находятся в медитации. Это, можно сказать, базовое состояние для любого растения. Поэтому, слившись с ними, можно так легко заблудиться и позволить этому покою стать всем.

Слишком заманчиво было просто остаться всего лишь лишайником, умиротворённо растущим на железобетонной конструкции.

Но я знал, что так продолжаться вечно не будет.

Рано или поздно враг доберётся до нас и сюда.

И потому, когда я почувствовал, что достаточно восстановился, в первую очередь вернул адекватность мышления и спокойную уверенность в своих силах и, я начал обратный процесс.

Лишайник ударился в рост, превращаясь в большие зелёные наросты над колонной. Сперва бесформенные, затем всё более и более чёткие очертания проходчиков Ордена. Пока наконец не вышел из лишайника в теле аудитора Арктура.

— Шесть часов сорок три минуты, — услышал я голос сонной Сайны. Ей расставаться с лишайником, частью которого она была, проще. Главным в её билде была ионическая машина, а не растение.

Остальные ещё только начинали нехотя возвращать себе человеческий вид.

— Неплохой результат, — кивнул я. — Был уверен, что мы тут уже двое суток, если не больше.

— В растительной форме время течёт иначе, — сказала девушка.

Я обернулся. Сайна казалась такой соблазнительной, что потребовались усилия воли, чтобы не думать о лишнем. Откат хаоса Тии…

— Что дальше, Арк? — спросила эфирный архитектор с любопытством. — Я всё равно не понимаю, зачем это было нужно. Вернулись бы в город…

— И? — перебил я её. — Что дальше? Думаешь, возвращение трёх проходчиков, которые сейчас тренируются в Гильдии, изменит расклад? Их здесь семь миллионов. И то не точно — так говорили Стефану и вполне могли наврать. В этом мире вообще нет ничего, кроме лжи.

— Мы могли бы заручиться поддержкой семнадцатых. Корректор Август ведь гуманист. Он попытался бы спасти этих людей.

— Он гуманист, но рисковать своими людьми он просто так точно не станет. Да и я пока с трудом представляю боевую поддержку с его стороны. Что он, армию по Чёрной Дороге отправит?

— А почему бы и нет? — возразила Сайна.

— Семнадцатый сектор подвергается постоянным нападениям тварей, лезущих со стороны пятнадцатого, — послышался голос Белой. — И со стороны летунов. На месте корректора Августа, я бы отказала в любой помощи, кроме информационной и очень ограниченно — экономической. Иначе летуны просто сожрут их.

— Вот видишь, — пожал я плечами. — Хотя кое-что мы, конечно, сделаем. Но чуть позже. Сперва нужно закончить нашу разведку.

— Ты всё ещё называешь это разведкой? — опешила Сайна.

— Разведка боем, — хмыкнул я. — Так получилось. Но это дало нам гораздо больше, чем ты думаешь. Как там твой бинокль и зрение ионитов?

Эфирный архитектор приподняла брови, но затем стала осматривать окрестности соседних башен.

— Да ладно… ты сделал это, пока мы восстанавливались? — спросила она.

— Ага, — подтвердил я. — Что это за растения, которые не хотят распространить свои колонии за пределами одного ареала?

Споры лишайника зелёными сгустками налипали в тёмных участках потолка и собирались у вершин других жилых колонн. Даже сейчас, пока мы об этом говорим, они продолжают расти и создавать колонии. Медленно — всё же атмосфера здесь ужасная, и питаться растениям почти нечем. Но всё же рост был.

Теперь нужно лишь время, пока лишайник не станет естественной частью экосистемы тридцатого. И если над городами они однажды додумаются провести очистительные работы, освободить распространение его на потолке между ними — задача куда более сложная.