Я ворвался в апартаменты Яростного, едва сдерживая дрожь в руках, явно изрядно удивив охранников. Вот только за дверью, которую я почти что вышиб своим креслом, мне открылась картина, от которой сердце сжалось в груди.

Яростный лежала на полу, её тело было скрючено в неестественной позе, словно её сжала невидимая рука. Бледность её кожи контрастировала с тёмными пятнами пота и крови на полу.

Её лицо было искажено гримасой боли, а губы синели от недостатка кислорода. Вокруг царил хаос: опрокинутый стул, разбитая ваза, книги, разбросанные по полу. Похоже, в припадке она раскурочила все вокруг.

Я бросился к ней, вывалился из кресла, упав рядом.

— Яростный! — я тряс её за плечи, но она не реагировала. Её дыхание было поверхностным, прерывистым. — Очнись! — В ход пошли пощёчины, но и это не сработало.

Внезапно её тело дёрнулось, словно её ударило током. Судороги сотрясали её с такой силой, что я услышал, как её кости хрустят. Изо рта пошла пена, смешанная с кровью, она откинула меня прочь и я больно ударился спиной об угол кровати.

Времени думать о сокрытии правды не осталось.

— На помощь! — крикнул назад, в коридор, и через мгновение в комнату ворвались охранники. При виде состояния чемпиона их лица побледнели от ужаса. — Влейте ей это! — я протянул им флакон с противоядием, стараясь, чтобы рука не дрожала. — Быстро!

Один из охранников схватил флакон, другой покрепче схватил Яростного и приподнял её голову. Они влили жидкость ей в горло, и я замер, наблюдая, как её тело продолжает дёргаться, но уже слабее.

Постепенно судороги стихли, её дыхание стало ровнее. Я почувствовал слабый прилив облегчения, но знал, что это может быть не конец. На такой стадии яд мог привести к необратимым изменениям, а то и вовсе стать устойчивым к противоядию.

Охранники стояли передо мной, их лица выражали смесь страха и недоверия.

— Мы должны вызвать лекарей, — сказал один из них, его голос дрожал. — Она может умереть.

— Нет, — я ответил твёрдо. — Лекари не помогут. Яд слишком сложный. И Яростный не хотела бы, чтобы об этом узнали посторонние.

— Но… — он запнулся, его глаза метнулись к её телу.

— Оставайтесь на посту, — я сказал, стараясь звучать уверенно. — Если кто-то спросит, скажите, что она отдыхает.

Они переглянулись, но кивнули. Я видел, как их руки дрожат, когда они выходили из комнаты.

Я сидел рядом с Яростным, следя за каждым её движением. Прошёл час. Два.

Время тянулось мучительно медленно. Наконец, её глаза открылись. Они были туманными, но в них читалось осознание конца.

— Ты… ты опоздал. Противоядие… — её голос был слабым, почти шёпотом. — Оно лишь замедлило яд. Он всё ещё внутри.

Я тяжело вздохнул. Этот бой уже казался проигранным. Спасти Яростного, чемпиона Львиной Арены, уже было невозможно. Однако сохранить человеческую жизнь шансы ещё были.

— Теоретически есть ещё один способ, — сказал я, стараясь звучать уверенно. — Ты можешь избавиться от энергии. Этот яд сосредотачивается на ней и питается ею. Если ты лишишься силы, он потеряет подпитку и сам рассеется.

Она посмотрела на меня, её глаза полны несогласия.

— Ты предлагаешь мне потерять всё, что я накопила за годы? — её голос дрожал от гнева. — Нет! Лучше умереть!

— Кому лучше? — в ответ на её тупость я сам ощутил злобу. — Кто выиграет от того, что ты умрёшь? Гордость — это хорошо, но то, что сейчас говорит в тебе — это гордыня и страх. Поверь, я понимаю. Я не представляю, каких усилий тебе стоило достичь этого уровня. Но я прекрасно знаю, что значит жить в слабости и отчаянии день за днем.

Её глаза опустились на мои ноги.

— Я ведь почти достигла его… — прошептала она.

— И что? — пожал я плечами. — неужели Сдвиг Тверди — это единственное, к чему можно стремиться в жизни? Твое тело осталось юным, и хотя дальше ты будешь стареть как обычные люди, у тебя будут ещё долгие годы на то, чтобы найти себя заново.

Она закрыла глаза, её дыхание стало прерывистым.

— Хорошо, — она прошептала. — Но есть проблема. Я смогу выпустить энергию, запечатанную в моём теле. Но зарождающийся незавершенный Ледник не получится просто рассеять. Как только он покинет тело, заключенный в нем Поток потеряет стабильность и взорвется, уничтожив все вокруг. Раз уж ты настаиваешь на спасении моей жизни, то придумай, как это сделать.

Я усмехнулся. До самого конца она продолжала придерживаться своего сурового и строгого амплуа. Другой бы попросил помочь, возможно даже умолял бы, а она выставила все так, что это я ещё и должен ей оказался.

И как же мне её спасти теперь? О таком побочном эффекте я не задумывался.

Мысли начали крутиться в голове с бешеной скоростью, перебирая рациональность каждого приходящего в голову варианта. Пока, наконец, я не подумал о самом простом и очевидном.

— Ты сможешь перенести Ледник в другое тело?