– Хотите помочь? Ускорить отправку эшелонов?

– Нет, совсем не то...
– Бронников опять встал и как будто приготовился к докладу.
– Совсем наоборот! Хлеб отгружается. А что будет есть население? Отгружается уголь, а на чем пойдет наш Северный флот? Как поведем суда?

– Чего же вы хотите?
– спросил Павлин.

– Чтобы ни хлеба, ни угля не отправлять!
– запальчиво ответил вместо Бронникова Иван Черкизов.

Павлин внимательно посмотрел на него и обратился к Бронникову:

– Вы бывший офицер?

– Да. Я бывший прапорщик флота. Но прежде всего я большевик.

– Видите, в чем дело, товарищи...
– тихо проговорил Павлин, закуривая и кладя на стол открытый портсигар.
– Я вас отлично понимаю. Но... но ведь то же самое помят меньшевики и эсеры. Вопят все, кто хотел бы задушить советскую власть...

Молодой матрос попробовал было вскочить, но Бронников остановил его.

Павлин поглядел на "аскольдовца".

– Ты, друг мой милый, сам не ведаешь, что творишь. Я верю в то, что ты парень честный. Но честностью твоей пользуются сволочи.

Бронников переглянулся с матросами. Я говорил, что объективно выходит так.

– Именно так!..
– подтвердил Павлин.
– Такие заявления на руку нашим врагам. Уголь нужен питерским заводам. Эти заводы готовят сейчас вооружение. Для фронта!.. Ясно? В море вы не пойдете ни сегодня, ни завтра. Какое море? Надо суметь удержать берег в своих руках. Уголь будем отправлять! Теперь о хлебе... Питер, рабочий Питер сидит без хлеба. Там голод. Самый настоящий голод. А мы разве голодаем? Вы голодаете? Зачем же этот крик? Кому он на руку?

Моряки притихли.

– Кроме того...
– продолжал Павлин.
– Вы - краса и гордость революции. Так вас называет Ильич. Разве вы не чувствуете, каково нынче положение города? Мы должны все держать на колесах... или на плаву, на воде. А как же иначе?

Бронников снова встал.

– Я вас прошу, товарищ Виноградов!.. Приезжайте сегодня к нам в экипаж... Побеседовать. Это необходимо.

Встал и Ванек Черкизов.

– Хоть на полчаса, товарищ Виноградов!.. Я, как организатор молодежи, прошу вас. У нас много хороших, настоящих ребят. Крепко, революционно настроенных. Ну, и путаники есть. Помогите разобраться.

Павлин невольно улыбнулся:

– А ты, Черкизов, давно среди молодежи работаешь?

– Давно, - ответил тот.
– Шестой месяц.

– Коммунист?

– Я еще молодой коммунист, - сказал Черкизов зардевшись.

В разговор вмешался третий моряк, молча сидевший

на диване.

– Эсеры и меньшевики крутят. Проще говоря, дурачат массу. Надо разобраться, товарищ Павлин. Нам одним с ними не справиться. Непременно приезжайте! Они и нам башку крутят. Как приедете, вызовите боцмана Жемчужного. Это я! Я вас и проведу, куда надо.

Обещав приехать в экипаж, Павлин проводил моряков до двери своего кабинета. Бронников простился с ним

последним.

– Решительней, смелей держитесь!
– пожимая ему руку, сказал Павлин. Вы большевик и командир! Не забывайте об этом.

Отпустив моряков, Павлин Виноградов поехал в штаб Беломорского военного округа.

– Опять из Шенкурска неприятные известия, - сказал Зенькович, встречая Павлина внизу, на лестнице штаба. Он тоже только что прибыл в штаб.

– Значит, Попов ничего не сделал?

– Черт его душу знает!
– с раздражением отозвался военком.
– Не то растерялся, не то...

– ...мерзавец!
– договорил Павлин.
– Лево-эсер... Этим все сказано! Напрасно его послали!

Несколько дней назад при проведении мобилизации в Шенкурске вспыхнул белогвардейский мятеж. Члены уездного исполкома заперлись в казарме и в течение четырех дней отстреливались от белогвардейцев. В Шенкурск срочно выехал представитель губисполкома Попов. Вскоре он телеграфировал, что "все в порядке".

– Однако, по моим сведениям, там далеко не все в порядке, - волнуясь, вопреки своему обыкновению, рассказывал Зенькович.
– Попов вступил в переговоры с врагом. Белогвардейцы будто бы обещали личную неприкосновенность тем, кто сдастся. Попов уговорил исполкомовцев сдаться, они вышли... И, конечно, тут же были арестованы и отведены в тюрьму.

– Это же провокация!
– возмутился Павлин.
– Такого "представителя" следует попросту расстрелять. Я возьму людей и сегодня же ночью сам выеду в Шенкурск. Я уверен, Андрей, - горячо продолжал Павлин, - что там орудуют не только эсеры... Нет! За их спиной прячется вся эта дипломатическая сволочь, которую мы терпим в Архангельске. Это же матерые шпионы! В особенности американский посол Френсис. Ты обрати внимание на его елейную улыбку. Это улыбка мерзавца. За ней кроется патентованный убийца. Ему ничего не стоит вонзить тебе нож в спину. Ему ненавистна советская класть! Да и британский посланник Линдлей не лучше... Такой же подлец... Это их работа... Нет, надо их гнать. Недаром они прибыли сюда из Вологды...