Двинуться я не мог, да и не получилось бы сейчас снять его. Стиснул зубы и терпел, наблюдая, как кожа степного ползуна медленно плавится, сливаясь с моей собственной.

«Тварь прожорливая! — мысленно обратился к артефакту. — Давай уже заканчивай, гаси ублюдка!»

«Еда, — ответил заларак. — Вкусно!»

Я не мог понять, действия магов хоть какой-то эффект вообще имеют или нет. С трудом повернул голову и увидел, как пятеро офицеров… Они сгорели. Просто кости стояли, поддерживаемые остатками формы. Твою мать!Так же не должно быть?

Жилет тем временем растворялся и каким-то непонятным мне способом впитывался в мою кожу. Словно тысячи иголок воткнули и ещё электричество пропустили. Заларак уже заканчивал свою работу.

Ощущения изменились. Боль стала иной — не жгучей, а пронизывающей. Будто каждую клетку тела прошивали тонкими нитями. Я чувствовал, как кожа степного ползуна соединяется с моей собственной на каком-то глубинном уровне.

— Что за хрень? — простонал, наблюдая, как узоры с жилета перетекают прямо под мою кожу, образуя на ней странные татуировки, которые тут же исчезали, словно впитываясь внутрь.

Топоров — или то существо, которое использовало его тело, — уже почти не светился. Его силуэт темнел, твердел, превращаясь в нечто иное. Каждое движение давалось ему с видимым трудом. Он дёргался, как насекомое, пришпиленное булавкой.

Световое представление становилось тусклее. Магические атаки продолжались, но теперь они уже имели эффект — рикошетили от затвердевающей поверхности тела, а не поглощались ею. Я видел, как на груди руха образовалась трещина, — именно там, куда вошёл заларак. Она расширялась, будто разлом в земле при землетрясении.

Моя кожа тем временем горела, но уже по-другому. Теперь это было похоже на солнечный ожог — интенсивный, хоть и терпимый. Жилет почти полностью исчез, растворился, став частью меня. Я чувствовал… силу. Не просто магическую, а физическую. Мышцы наливались энергией, кости становились прочнее, даже зрение обострилось.

Есть и ещё одна причина, почему согласился провернуть всё это с Топоровым. Я знал, что произойдёт в конце. Рязанов тоже окаменел, эти твари при смерти превращаются в статуи, напичканные энергией. А такой ресурс я, сука, упустить не мог.

Яркая вспышка ослепила всех на мгновение. Через боль прыгнул вперёд. Не знаю, откуда взялись силы — может, от влитой в меня энергии, — но я оказался рядом с Топоровым в тот самый момент, когда его тело, теперь уже полностью каменное, начало падать.

Один рывок, и статуя оказалась в моих руках. Тяжёлая, чёрт. Будто сделана из свинца, а не из камня. Не теряя ни секунды, отправил её в пространственное кольцо. Иголка тоже вернулась туда же.

Ноги не выдержали, и я рухнул на землю. Пыль взметнулась облаком, осела на мокром от пота лице. Каждый вдох отдавался болью в груди, будто там что-то сломалось. Но я жив, а главное — заполучил ещё одну статую, напичканную энергией.

Поднялась локальная тревога в офицерской части лагеря. Звучали команды, люди бегали, кто-то выкрикивал приказы. Тут же начали собирать рапорты от очевидцев, писарь записывал показания прямо на месте.

— На полковника Топорова напало… существо из света! — кричал один из молодых офицеров.

— Нет, это он сам! Превратился в тварь! — настаивал другой.

— Капитан Магинский был рядом, когда тело Топорова изменилось, — третий указывал на меня пальцем.

Я же просто лежал и, стиснув зубы, мычал. Процесс впитывания кожи не остановился. Чувствовал, как она проникает всё глубже, соединяясь с моими тканями, меняя их структуру.

Сейчас не было ни сил, ни желания оценивать, что произошло. Тело требовало отдыха, мозг отказывался работать. Только в одном я был уверен: операция прошла успешно. Рух мёртв, статуя у меня, заларак сыт до отвала.

Открыл глаза, когда надо мной нависли несколько полковников.

— Магинский, что тут было? — спросил один из них, сжимая в руке блокнот.

— Световое представление, — выдавил из себя сквозь боль.

Лица людей плыли от яркого света. В глазах до сих пор стояли круги от вспышки, в ушах звенело. Я уже на грани потери сознания, но держусь.

— Кто это был? — уточнил другой, наклоняясь ещё ниже.

— Я… я… не… — хотел пошутить, что не в курсе, но не смог даже закончить фразу.

А как мне по-другому справляться с адской болью? Юмор всегда помогает в таких ситуациях.

— Топоров? Это был полковник Топоров? — кто-то тряс меня за плечо, отчего по телу прошла новая волна боли.

— Да! — выдохнул, лишь бы отвязались. — Это он. Точнее, внутри него что-то было.

— Записывайте, — бросил мужик, который со мной разговаривал, повернувшись к писарю. — Поставь подпись.