— Сядьте, — величественно приказала Нинмах, снова опускаясь на свой трон.

Она хлопнула в ладоши и тут же в противоположных концах зала появились два кресла. Затем Богиня повела рукой, быстро восстанавливая разрушенную стену замка и всю раскуроченную обстановку зала. Ещё хлопок и в зале появились молчаливые слуги с подносами, уставленными напитками и закусками.

Энлилиь и Энки послушно уселись на предложенных им креслах, всё ещё бросая друг на друга гневные взгляды, но не смея приближаться. Они тоже мгновенно «починили» свои одежды и снова приняли подобающий Великим Богам внешний вид.

— А теперь поговорим спокойно. Мы же — семья, — уже с умиротворяющей улыбкой проговорила хозяйка Дворца.

— Да уж, семейка… — еле слышно, тихо проворчал Энки.

— Оба вы одновременно и мои кровные браться и мои мужья. Каждому из вас я подарила по ребёнку, — продолжала Нинимах.

— Только у него сын, а у меня — дочь… — снова заворчал старший брат.

— Оба вы одинаково мне дороги, и я выслушаю, как и всегда, вас обоих, — говорила Богиня, не обращая внимание на реплики Энки, — А после решу, что будет лучше для всех. Говорите.

Получив разрешение от «мамы», оба брата стали наперебой рассказывать о своих обидах, проблемах и попранных правах. Оба они призывали сестру встать на свою сторону. Каждый считал себя безусловно правым и требовал от другого полного подчинения, грозя, в противном случае, уничтожить конкурента. Пусть даже уже и за пределами Тилмуна.

Напрасно Нинмах пыталась примирить своих младших братьев. Напрасно взывала она к их мудрости и попыткам объяснить, что тотальная война между их домами может уничтожить всё живое на Земле.

Оба были непреклонны и непримиримы. Жажда власти и непомерное честолюбие их ослепляли.

— Братья мои, вы знаете, что Тилмун не может встать на чью-то сторону в этой войне, — сказала в заключении Нинмах, — Это противоречит самой его природе. Эта земля нейтральна. Все хранящиеся здесь знания, таинства и традиции собирались на протяжении многих тысяч саров. Это — наше общее достояние, которые я призвана охранять и передавать достойным. Они не могут быть использованы одними аннунаками против других. Так было всегда. Так будет и в этот раз! — закончила она и в голосе её звучала непреклонная решимость.

В этот момент в зал вошёл управляющий. Он поклонился хозяйке Дворца и коротко доложил.

— Госпожа, нами установлены новые применения «Страшного грома» за пределами Тилмуна. Это плохой знак. Каковы будут указания?

— Вот видите, чего вы добились?! — с болью в голосе воскликнула Нинмах, — Ваши неразумные сыновья, ослеплённые собственной гордыней, уже начали процесс уничтожение Земли. Несчастные! Скоро вам не над чем будет властвовать!

Глава 23.

Война между двумя Великими Домами аннунаков продолжала разгораться со скоростью степного пожара. В конфликт вовлекались всё новые и новые территории и все большее количество представителей божественной расы, живших на Земле.

Обе воюющие стороны усиленно вербовали своих сторонников по всему Шумеру. Ту тут, то там происходили яростные стычки между противоборствующими группировками, а страдали в первую очередь невинные люди, которые были так далеки от божественных «разборок».

Ожесточённо сражаясь друг с другом, аннунаки не очень-то с ними церемонились. Стремясь одолеть своих врагов, они не задумываясь уничтожали поля и оросительные каналы, разрушали и сжигали поселения, сады и леса. Иногда, в воинском азарте, не щадили даже Храмы Богов-конкурентов, что, по их законам, было большим святотатством.

Цветущая срана стала медленно покрываться руинами и пепелищем. А неизбежные потери среди лулу были вообще не в счёт. Главное — здесь и сейчас, любой ценой нанести как можно больший ущерб врагам.

Интересно, что больше всего на свете аннунаки ценили свою необычайно долгую жизнь. В обеих Мирах — и на Земле, и на Нибиру их было не так уж и много. Поэтому жизнь аннунака считалась неприкосновенным даром. Это им внушали с рождения. Поэтому убийство в их обществе считалось страшным преступлением. Даже своих осуждённых преступников они предпочитали не казнить, чтобы ни в коем случае не проливать божественную кровь. Высшей мерой наказания было изгнание с лишением всех рангов и большей части магических способностей.