– Так и сделаю. Я сейчас у плиты могу только лечь, но никак не стоять. Как раз сиприны на всех хватит. Ты и так потратилась не меньше моего, если не больше, а тебе ещё до дома с дочкой добраться будет нужно.

Я устало отмахнулась от хозяйки трактира: – Мне лучше не рыбой, а информацией.

Марго едва слышно рассмеялась: – Считай, что сегодня информация за счёт заведения! Угощаю!

Тут даже я хихикнула, понимая комичность и даже абсурдность ситуации: – Так накрывай на стол! Хотя он, кажется, занят.

– Пойдём ко мне в кабинет: там хоть посидим по-человечески, а не на полу.

– А как же...

– За ним присмотрят и если что – позовут.

Вдвоём мы дотащили мою сумку до кухни, а там уже отдали свою ношу Юсте, возле которой крутилась Софи. Чмокнув дочь в щёчку, я предупредила, что пока буду занята, и ушла вместе с Марго в её кабинет. Как только мы разместились за столом, хозяйка трактира протянула руку к шкафу и достала из него примерно полулитровый флакон с какой-то жидкостью и два стакана.

– Общеукрепляющая настойка. Чисто травы и немного мёда из сагейтских пасек, – пояснила Марго, разделив между нами весь объём поровну. – Итак, госпожа Вербер, о чём вы хотели поговорить?

Я приподняла левую бровь, принимая свой стакан: – Вот как... Уже не «Кристин», а «госпожа Вербер»?

– Тогда были иные обстоятельства, не до церемоний.

Вспомнив, как тот же Вангер обращался ко мне ночью на озере по имени, вынуждена была согласиться: – Ну да, пока соблюдёшь все правила вежливого обращения, человек может уйти. Причём как в прямом, так и в переносном смысле.

– Именно. Но если обращение просто по имени не будет считаться оскорбительным, то в пределах этого кабинета, можно его сохранить.

– Вполне. Меня в первую очередь интересует то, что нас связывает, и как ты, думаю, догадываешься, я не о рыбе веду речь.

– «Проклятые женщины»?

– Да.

– Ты уже знаешь, что мужчины из семьи Вангер неоднократно обращали своё внимание на женщин, относящихся к роду Вербер: либо дочерей рода, либо тех, кого наследники избирали себе в супруги. Но есть ещё один нюанс, о котором в курсе многие, хотя ты вполне можешь о нём не знать в силу того, что слишком рано осталась сиротой. Целительский дар. Принято считать, что всякая женщина, имеющая отношение к роду Вербер, даже не по крови, а попав в него, выйдя замуж за наследника, приобретает его. Но вот что могу тебе сказать: на самом деле всё гораздо «тоньше». Целительский дар передаётся строго по мужской линии, но наследуется лишь женщинами. То есть, став женой наследника, его жена рожает одарённую дочь, при этом приобетая часть её способностей. Малую часть. Я знаю, какой следующий вопрос ты мне задашь, Кристин, поэтому отвечу сразу: мы с тобой являемся родственницами, так как твой дед согрешил с моей матерью. Эту тайну мне она раскрыла, уже находясь на смертном одре. Остальные выводы я сделала уже сама, основываясь на сплетнях и наблюдениях. Так что сама того не зная, оказалась «женщиной из семьи Вербер», которую выбрал Эгон. Забавно, не правда ли? Увы, мы с тобой, Кристин, последние в своём роде, так как родить наследника, а следовательно, продолжить передачу дара, твоя мать не успела, погибнув, будучи беременной.

– Получается, что Софи уже не получит мои способности?

– Да. Думаю, если бы наш с тобой общий предок не согрешил, об этом нюансе никто бы не догадался. Ведь как принято: выходит девушка замуж, рожает детей, получает дар, который раскрывается не сразу, но со временем, всё выглядит логично. Есть у меня предположение, что спусковым крючком у дочерей для развития дара являются роды, но тут не уверена. Уточнить, как ты сама понимаешь, не у кого, да и кто бы меня допустил в благородное семейство с такими расспросами?

– А твой отец знал?

– Нет. Мать очень любила его, поэтому скрыла, что сразу после свадьбы к ней пристал старый барон Вербер, встретив в лесу во время охоты. Я внешне получилась похожей на неё, поэтому ни у кого вопросов не возникало, почему мы с моей младшей сестрой такие разные. Одна дочь пошла в мать, другая в отца – обычное дело.

– Получается, что ты моя тётка...

Марго кивнула, устало опустив голову на сцепленные перед собой руки. – Только никому не говори, хотя ведь и сама не распространяешься о даре. Я, когда поняла, что к чему, испугалась, потому как всех одарённых берут под колпак «короны», а мне такого не хотелось бы. Одно дело помогать кому-то по собственной воле, от чистого сердца, и совсем иное – стать пешкой в чужой игре, действуя по приказу.

– По этой же причине я тоже прошу никому ничего не говорить. Хватило с меня брака с бароном Майером по указке короля.

– Даже так... – хозяйка трактира резко выпрямилась и забарабанила пальцами по столу. – Наверняка этот старый жук таким образом хотел не только земли Верберов сохранить в пределах владения трёх родов сохранить, но и на тебя имел виды, Кристин. Майеры явно не просто так возвысились в последние годы... Раньше я считала удачей, что тебе досталось озеро, а тебе, боюсь, оно может тебя сгубить, но не своими ядовитыми водами...

Я обхватила голову руками, начиная догадываться, к чему клонит Марго. Интересно, а у меня в этой жизни вообще будет что-нибудь хорошее? Не успеваю с одной проблемой разобраться, как следом валится следующая, ещё более заковыристая. – Если король, как ты говоришь, имел виды, то почему такой странный выбор?

Марго плеснула себе в стакан на этот раз чистой воды, но не выпила, а приложила к виску: – Он хитрый и привык многие вещи просчитывать заранее. Мне так Эгон говорил, а не доверять ему в таких вопросах не могу. Это потом он всяческий человеческий облик потерял и мозги пропил, а раньше голова у него работала как надо и чутьё тоже. Этим, наверное, они с Горстом похожи: чувствуют, с кем лучше дел не иметь, но иногда вынуждены.