Да хранит тебя биоюза и не коснется тень ворона, так? Тень жалкой летающей курицы, возомнившей себя вершиной пищевой цепочки. Ничтожества! Хаос! Хаос поглотит их жалкие души, хаос заставит их по-настоящему страдать, по-настоящему ответить за все годы наших страданий.

Их отрезанных конечностей и вырванных крыльев хлестала кровь. Намного больше, чем могло бы вмещать тело, но на душе стало чуточку легче. Капельку спокойнее. На песчинку лучше, нежели до этого. Прежде на сердце всегда что-то давило. Долг. Боги, я ненавижу долги! Ни брать, ни отдавать, ни как-либо вообще пересекаться с этой темой. Но вы крупно задолжали мне, вороны.

— Ты обещал, Лииндарк, — услышал я тихий шелест гнилых листьев далеких болот. Обещание — это ведь тоже своего рода долг, верно? Но почему-то напоминание о нем не вызвало гнева. В призрачном голосе Моры не чувствовалось требовательности, властности или даже настойчивости. За гранью слуха, в недосказанности, она выражала лишь констатацию сухого факта. Если я не сдержу свое слово, она просто исчезнет. Серая дева, вокруг которой умирает синий цвет, а вода покрывается тиной, перестанет существовать.

Я приходил в себя медленно. Пространство вокруг по-прежнему плыло. Я видел слишком много, растворяясь во множестве зрительных образов. Хотелось закрыть глаза, но еще не овладел всеми. Их теперь у меня было в избытке.

Попытавшись подняться, я обнаружил себя прочно прикованным к каменному кругу по рукам и ногам.

— Логика? Нет здесь логики! Это как темновник, что вбирает свет ягодами. Почему не листьями? Где у них там фотосинтез внутри ягоды?

— Если тебе так уж интересно, свет поглощают действительно листья. Но самому растению достаточно света. Оно начинает поглощать его в тот момент, когда начинает порождать ягоды, чтобы насытить их. Но едва куст теряет плоды, он теряет нужду есть столько света, и перестает поглощать свет, становясь простым зеленым кустом. А в ягодах остается то же, что было в листьях в момент срыва, — голос принадлежал незнакомке с короткими рыжими волосами. Рядом находился и Сайрис.

Пустотник прибывал в хмурой раздражительности, как и всегда. Да и в остальном никак не изменился. По его виду я понял только одно — опасность нам пока что не угрожает.

Девушка же напоминала рыжей копной волос Рин, только стрижка была заметно короче. А вот лицо и фигура ничем не напоминали архонку. Да и движения были абсолютно иными — бывшее божество все делала изящно и плавно, но при этом держалась немного по-детски. Здесь же каждое движение было не то, чтобы резким или быстрым, скорее — отточенным. Будто каждое движение, которое совершала подруга ворона, было перед тем просчитано, как самое эффективное. Вообще ни одного лишнего движения. Даже голову она поворачивала, лишь за секунду до этого поймав движение на самом краю зрения. А затем она развернулась под идеально высчитанным углом, позволявшим ей одновременно видеть и меня, и ворона:

— Похоже, твой друг проснулся. Добро пожаловать в реальность, сиинтри. Впервые вижу представителя вашего вида. Если честно, считала вас мифом или чем-то, вымершим очень давно, как аму.

— Вы много знаете о нашей истории, — заметил я.

— Лишь то, что знают книги, — пожала плечами незнакомка.

Я попытался позвать великого отца словом силы и он откликнулся, но вместо имени незнакомки увидел лишь размытое пятно, как и вместо имен Сайриса или трех девушек, застывших у стены, или незнакомого человека, нахально сидящего на подгнившем дощатом полу в окружении пробивавшихся сквозь доски тонкие чуть янтарные грибы.

Поймав мой взгляд, незнакомец добродушно улыбнулся. Даже с некоторым ободрением, хоть я и видел его впервые. Должно быть, тот самый знакомый ворона, о котором он столько рассказывал. И судя по исключительно женской, помимо нас с вороном, компании, большая часть его историй о нем была правдой.

— Ну как, я уже стал монстром? — я постарался, чтобы мой голос звучал твердо, но прозвучал вопрос все равно с заметной долей страха.

— Рубеж первой синхронизации ты не перешел, если ты об этом. Похоже, у тебя сильная воля. Правильно сделал, что вкладывался в её развитие. Но больше такой фокус может и не сработать.

— Ясно. Раз так, почему я скован?

— Об этом тебе лучше расспросить Балтора.

— Где он?

— Жив. Ожидает снаружи с нашей новой знакомой, — пожал плечами Сайрис.

— Боишься за свинолюда или оттягиваешь время приговора? — понимающе ухмыльнулась рыжая.

— И то, и то, — честно признал я.

— Тогда, пожалуй, начнем. Селис, освободи нашего друга. В путах и впрямь более нет нужды.

— Начнем что?

— Разговор. Вернее, я буду говорить, а ты внимательно слушать, и запоминать.

Я кивнул, глядя, как хрупкая невысокая девушка, чем-то напоминавшая зверька, освобождает меня с помощью заклинаний. Вспыхнули и погасли лазурные руны, и металлические путы раскрылись, выпуская меня на свободу.

— Начал ты правильно, Лииндарк, принявшись повышать силу воли. Но в случае с хаосом это обоюдоострый клинок. То, что делает со своим носителем хаос во многом близко тому, что творит пустота. Но достигают они этого различными путями. Если проклятая стихия поражает и истязает душу, то хаос делает то же самое, используя твое тело.