— Не удивил, — кивнула она.

Проблема была в тех, кто наблюдал за ними визуально. У одного из охранников в руке был пульт с одной единственной кнопкой. Этот пульт работал таким образом, что если произойдет замыкание цепи, ошейники на шеях каждого Музыканта взорвутся. Так что даже если вмешается Болванчик, шанс того, что мы успеем их спасти, крайне мал. Поэтому надо действовать крайне аккуратно.

Удача все же на моей стороне: в этой темнице было подсобное помещение.

Забравшись по стене к потолку, я пробил поверхность и оказался в тесной комнате вместе со швабрами и ведрами. Богдана я оставил внизу, чтобы он принимал пострадавших.

— Надо освободить их всех разом, — сказала Лора.

— Да ладно? Вот это открытие. Надо добраться до того мужика с пультом.

— Готов? — ухмыльнулась Лора.

— Готов.

И свет в темницах погас.

Глава 12

Честь Кузнецовых

Задача. Как достать заключенных из одиночных камер, и при этом сделать так, чтобы их не убили в момент спасения? На первый взгляд все просто. Просто используй Болванчика, скажете вы, но не все так однозначно.

Надзиратель в этой темнице держал в руках пульт. И палец был на кнопке постоянно. Наверное, такие тут у Распутина правила. Хотя выглядит даже надежно.

И было вполне очевидно, что если надзиратель заметит, как его солдаты падают замертво, то кнопку он нажмет моментально.

Но у меня есть Лора. Искусственный интеллект, способный рассчитать любые вероятности и выдать лучший вариант. Она у меня вообще умница и красавица.

Итак, всего тут шесть клеток, и одна из них пустовала.

Надзиратель сидел в отдельной комнате со стеклянной стенкой, через которую прекрасно видно всех заключенных. С ним еще два человека. Рубильник, который отвечал за свет, находился дальше по коридору, и кому-то надо пройти через каморку, где я и прятался.

У клетки каждого из Музыкантов так же стояли по два охранника. С ними будет меньше всего проблем. Болванчик показал мне картинку, кто мне нужен, после чего Лора вырубила свет.

Конечно, надзиратель достал рацию, чтобы сообщить о выключении света наверх.

— Иди проверь, — махнул рукой главный. — Если что, сразу сообщай.

К моему большому удивлению, он тут же нажал на кнопку и не отпускал, что осложнило ситуацию. Одно неверное движение, и даже если его убить, как только палец расслабится, Музыканты погибнут.

— У меня вырубился свет! — нагло произнес он в рацию. — Прием!

Лора умничка, умудрилась перехватить сигнал и воспроизвести мне.

— Понял. Разбираемся, — максимально естественно сообщил я, притворившись кем-то сверху.

— Побыстрее! — рявкнул он и убрал рацию.

Тот охранник, который должен был проверить рубильники, вышел с комнаты наблюдения.

— Он приближается, — сказала Лора, показывая тепловой спектр.

— Ага.

Резко открыв дверь, я схватил охранника за руку. Второй закрыл рот и применил телепорт, закончив жизнь одного из охранников. Никакой жалости к нему. Он работал на преступника. Такова судьба.

Телепортировался я в комнату к надзирателю. Теперь надо действовать максимально быстро и ювелирно! Я решил действовать родовым мечом. Он чуть легче и короче, так что в узком пространстве мне было удобнее.

В темноте второй охранник не сразу понял, что с ними кто-то есть.

Молниеносно схватив кисть надзирателя так, чтобы он не отпускал кнопку, я рубанул мечом ему по руке. Болванчик же разобрался со вторым охранником. В этот же момент остальные детальки пробили головы другим охранникам.

— А-а-а-а! Моя рука! — завопил еще живой надзиратель.

Я поморщился от его крика, как будто услышал раздражающий скрип лезвия по стеклу.

— Молчать, — тихо произнес я и отрубил ему голову.

Лора тут же врубила свет.

Картина маслом. Все злодеи мертвы, все хорошие… Ну… Надеюсь они живы. Просканировав их состояние, у меня сложилось впечатление, что еще бы сутки, и музыкальные альбомы вновь возглавили бы все чарты. Такое ведь происходит, когда звезда умирает?

— Миша, ты ювелир, — похлопала в ладоши Лора.

Я же с отрубленной рукой вышел к клеткам. Вначале я подошел к Трубадуру.

Тот был прикован к кресту и смотрелся очень печально. Волосы лежали на лице. Тело все в ссадинах, порезах и синяках. Но меня радовало, что он еще дышал.