В стороне зазвучал тихий голос Николай.

— Вы уж извините мою внучку, господин. И если правда хотите взять её к себе в дружину — не судите строго.

Родион, который молча за всем этим наблюдал, поражённо качнул головой. То ли удивлённый подобным поворотом, то ли реагируя на слова старика. А вот со стороны Милославы плеснуло недовольством.

— А она умеет сражаться?

Если этот вопрос русала адресовала главе семьи Корзиных, то потом перевела взгляд на меня.

— Ты бы слышал, что она тут говорила. За такое надо язык вырвать. Или нещадно пороть по голой…

Запнувшись, с подозрением покосилась в сторону девы спустя секунду, закончила фразу.

— … спине.

Эмоции всех присутствующих я сейчас ощущал. Отлично понимая, что если позволить разразиться очередной словесной перепалке, прекратить её потом будет куда сложнее. Потому вклинился сразу же. Перейдя на привычный командный тон.

— Нужно кого-то пороть или нет — я решу сам. А сейчас для всех настало время заняться своими делами.

Повернув голову к Николаю, продолжил.

— Вернуться в поместье немедленно не получится. Отыщите неприметное укрытие, где вас сложно будет отыскать и затаитесь. Скорее всего, на пару дней, не больше. Когда всё закончится, вас отыщут и подадут сигнал.

В глазах старика блеснуло опасение.

— От кого нам нужно прятаться господин?

Оценив, как сразу потяжелел мой взгляд, он чуть смешался, отступая назад. Я же заговорил.

— Война. С другой фамилией. Когда я закончу с ними, вам дадут сигнал выходить. После этого можете смело возвращаться в усадьбу. Если остались связи с крестьянами, что раньше тут жили — передай им весть. Пусть возвращаются.

Пару мгновений Николай стоял на месте, обуреваемый сомнениями и желающий задать ещё массу вопросов. Но в конце благоразумие одержало верх — дворянин озвучил остальным команду и сам тоже двинулся прочь.

Взгляд оставшейся на месте Даники метался от меня к уходящим родственникам и обратно. Дева была в ярости. А ещё безумно паниковала. Могу поспорить — в себе она ничего особенного не видела. Наверняка предполагая, что моё решение оставить её связано отнюдь не с возможностями Пробуждённой.

Подняв эйдос рыси, я отправил его по следу Корзиных. Поставив задачу отметить их путь до убежища, сразу же оборвал связь, экономя резерв сил призрачного зверя. После чего посмотрел на Родиона.

— Луки на обратной дороге вы же купили?

На секунду тот застыл, растерянно на меня смотря. Потом всё же кивнул. Тогда как я продолжил.

— Тогда выдай их людям. И по три десятка стрел каждому.

Когда юный бог развернулся, двинувшись к лесному лагерю, вид которого ввёл бы в состояние нервного срыва любого легионера, я сместил взгляд к Милославе.

— Помоги ему.

Русала чуть прищурилась, с подозрением на меня смотря. Мельком глянула в сторону Даники. А пойдя следом за Родионом, то и дело оглядывалась назад.

Сама брюнетка, которая наконец убрала в ножны шпагу, вовсе смотрела на меня, как на ворвавшегося в женскую баню центуриона.

Усмехнувшись, я указал взглядом на пригорок, где она сама не так давно стояла.

Вздохнув, дева посмотрела вслед Милославе. Потом глянула в сторону деревьев, за которыми скрылись её родственники. Скрипнула зубами. И наконец пошла в нужном направлении.

Двинувшись следом, я присматривался к её ауре. Оценивая, взвешивая и прикидывая варианты. Таланты, как известно, бывали разными. Но была у них и одна общая черта — в отличии от мощи столпов, определить их извне было невозможно. За одним единственным исключением. Живой образец которого сейчас тихо матерился и взбирался на пригорок.

Когда мы перевалили вершину пригорка и фактически начали спускаться с другой его стороны, Даника остановилась. Развернувшись ко мне, сухо поинтересовалась.

— Достаточно? Или ещё дальше идти? Зачем мы вообще…

В момент, когда я одним движением оказался рядом, дева осеклась. А ощутив, как мои пальцы подняли вверх её рубашку, коснувшись живота, вовсе застыла, широко распахнув глаза. Я же улыбнулся.

— Скажи, кого ты больше всего ненавидела в своей жизни?

Князь Морозов пребывал в состоянии полного душевного раздрая. Такое случалось редко. Но манера поведения у Его Светлости всегда была одинакова.

В этот раз изменять себе он тоже не стал. Заперся в кабинете с парой бутылок вина столетней выдержки и понемногу цедил благородный напиток, пытаясь найти какой-то выход из ситуации.

В империи и так всё было не слишком стабильно. Бюджетный дефицит был высок, денег критически не хватало, а знатные рода вели себя так, как будто они сами себе государство. Теперь же всё стало гораздо хуже.