— Я готова! — ляпнула быстрее, чем подумала. — То есть… Я не против… Ну в смысле… — запуталась окончательно и замолчала.

А Дар остановился и развернулся ко мне. Взял моё лицо в свои ладони и наклонился.

— Не надо так пугаться. Можешь сказать, что думаешь. Я не обижусь, — пообещал и нежно поцеловал.

Прямо в губы! Прямо на улице!

Да, я родилась и выросла в двадцать первом веке. И нередко видела подобное вживую. Но сама всегда думала, что ни за что на людях так не решусь вот чувства проявлять. Может бабушкино воспитание сказывалось… А тут — тем более подобное и представить не могла.

У них же здесь почти средневековье! И явно такое поведение могут посчитать за неправильное!

— Ты что делаешь? — прошептала ему в губы, как только от меня оторвался.

Оттолкнуть или не ответить ну никак не могла. Поэтому возмущаться стала, когда мы уже нацеловались вдоволь.

— Люди же смотрят, — поймала на нас заинтересованный взгляд случайного прохожего на другой стороне улицы.

— Пусть смотрят, — нежно погладил меня Дар по щеке. — Пусть все видят, как я…

Я уже распахнула глаза, ожидая услышать признание в любви, но он сказал иначе.

— Как я к тебе отношусь.

Ну тоже неплохо, конечно… И всё же… Почему он не говорит, что любит? Я говорила. А он нет… Хотя по его действиям так вполне можно подумать. Ну стал бы не любящий муж так со мной возиться? И вновь мне стало стыдно, что вру ему про себя. Да и времени откладывать больше не было.

— Как придём, я хочу сказать тебе кое-что… — тихо выпалила, пока не передумала. — Признаться кое в чём…

Дар резко выпрямился.

— Признаться?

Я кивнула, а его лицо стало непроницаемым. Будто бы ни одной эмоции внутри. Он о чём-то плохом подумал? Ну точно! А с другой стороны… Разве новость хорошая? Он ведь всё время жил с той, кто выдавала себя за другую…

Мои догадки только подтверждались тем, что до самого дома Дар не проронил больше ни слова. Нет, он продолжал придерживать меня за талию, следя, чтобы не поскользнулась, и всё также помогал управлять коляской. А ещё, как и прежде, открыл передо мной калитку в наш двор. И сам занёс коляску в сени, а затем сам же взял на руки сына.

Мне оставалось только идти за ним, мысленно решаясь и уговаривая себя не передумать.

Страшно было очень. Это же было важным моментом для нас обоих. И скорее даже решающим. Ещё каким…

Как он отнесётся к тому, что я не Анка? Не обидится ли? Не прогонит?

Последнее вроде не должен. Если я не ошибаюсь в нём, то вроде бы он не настолько чёрствый. Да и если в прошлый раз сказал, что не хотел прогонять, то теперь-то вроде тем более не должен.

Но для меня лично страшнее было бы, если бы он обиделся и стал ко мне равнодушен. Если бы перестал смотреть на меня, как смотрел всё это время. Если бы больше не хотел целовать…

Я так задумалась, что замерла посреди прихожей прямо в одежде. И Дар задумчиво оглянулся на меня, уже заходя в комнату с малышом.

— Аня? — позвал, нахмурившись.

Вздрогнув, я перевела взгляд на него.

И как я могла считать его не красивым? Как могла считать пугающим? Ну да, он высокий, он сильный. Но эти синие глаза… Эти тёмные длинные волосы, разметавшиеся по богатырским плечам… И вот сейчас вновь никакого безразличия, а наверное даже волнение…

Он тоже волнуется?

Прямо в обуви подбежала к нему и крепко обняла, прижавшись щекой к груди. Как же страшно потерять его! Вот такого… Своего, родного…

Большая ладонь легла мне на макушку, но больше Дар ничего не сказал. Лишь аккуратно отстранил меня позже, чтобы всё же занести задремавшего ребёнка в комнату и уложить в кроватку.

Вздохнув, я оставила верхнюю одежду у входа и прошла на кухню, где начала бездумно хвататься то за одно, то за другое. Явно от нервов. А ещё от того, что правильные слова не шли на ум.

Я не знала, как верно объяснить ему, почему не рассказала раньше, почему молчала потом, к чему была вся эта ложь. Так себя накрутила, что и сама не помнила своих прежних мотивов. Сама себе казалась сейчас глупой обманщицей, которой не оправдания. У меня даже руки начали дрожать.

Но заметила я это лишь тогда, когда муж неслышно подошёл сзади и взял мои ледяные от переживаний ладошки в свои горячие.

— Успокойся, — сказал ровно и потянул осторожно к столу, где усадил на лавку.

Я ожидала, что он сядет напротив, но Дар присел передо мной, глядя в глаза.

— Я не стану сердиться, — пообещал, тяжело вздохнув тоже.

— Станешь, — помотала головой я.

Ну как на такое можно не сердиться?

— Нет. А даже если… Тебе нечего бояться. Я никогда не причиню тебе вреда. Никогда. Я слово дал, Аня, — он вдруг прижал мои пальчики к своим губам и прикрыл глаза. — Говори. Давай, — и зажмурился, будто бы сейчас решалась его жизнь.