— Есть, конечно есть, — чуть усмехнулся старик. — Жизнь — она почти везде есть. Не такая как здесь или на Поверхности. Может там, в чернильном ужасе за землями змей, есть ещё что-то, в чём сгинули микоты, оставив тари. Но им Подземье близко, они здесь жили ещё во времена древних.

Я задумался. Леший об этом вряд-ли сможет сказать, но что, если за пирамидами, где-то ещё глубже внизу, есть ещё какие-то ушедшие или осознавшие себя кланы? Может, они тоже могли бы стать моими союзниками? А если там обитают чудовища, может быть есть способ заманить их на территорию змей?

Жизнь в поселении под Разорванным Доменом входила в некий свой ритм, хоть и была по сути здесь явлением временным.

За тот день, что моя группа миновала Лес Секретов и вышла к дальнему полю ущелья Кларифны, здесь успели соорудить подъёмники. Теперь наверх можно будет доставить в том числе и поклажу. А наверху уже ждали примитивные подобия вороньих самоходных телег. Наша версия, увы, нуждалась в ручном труде. Но даже это — вершина совместного обсуждения и здесь с местным советом, и другой копией на выходе из Леса.

В идеале было бы проще послать лиир Сайрису, но старый друг на удивление не отвечал. Он будто вообще не слышал моей мелодии. Причины могло быть четыре. Или он сам не желал общаться, или находился слишком далеко, например, в другом мире. Или был мёртв, или… потерял связь со мной.

Например, если ему стёрли память, он вряд-ли расслышит посланный ему лиир. Просто не поймёт, он ведь не урождённый сиинтри, а всего лишь использует приёмы, которым я его обучил.

Я всерьёз забеспокоился за друга. Но сейчас идти в Доминион и выяснять его судьбу я себе позволить не мог. Чуть позже. Нужно хотя бы доставить всех в безопасное место и дать указания на время моего отсутствия. Работы по обустройству новой базы было очень много.

Так или иначе, с простейшим подъёмником на грубой рабочей силе мы справились, и даже начали готовить всё к началу похода.

В любом случае сперва крепость Каменного Облака должен был посетить я. Один. И только потом — все остальные.

Подземье тоже благоволило нам.

Эта ночь прошла спокойно. Впервые за долгое время абсолютно спокойно.

Усталые, мы повалились спать едва ли не всем отрядом в обнимку. Никто даже поесть перед сном не успел. Не помню кто взял на себя дозор и был ли он вообще — в любом случае, кристаллиды не спят и всегда на страже.

Проснулся я от тихого разговора Балтора с Тайной.

— … но как тогда власть правила ваша, если самой власти нет в том?

— Ты не понимаешь, что такое эмпатократия, брат гверф, — нежно ответила Тайна, будто рассказывала сказку. — Ты ведь идёшь за Лииндарком, потому что веришь в него, а не потому что у тебя долг, или тебя кто-то принуждает, верно?

— Премногим да. Но коим такое возможно в стране всецело? Коль миллионы в ней?

— Эмпатия. В мире древних тари были ценны узы. Как воля у аму или ум у змей. Самая большая ценность — это узы. Ценна лишь любовь — к близким, к своей семье, к детям, к родителям, к своей миирам’торрин. Если лидер империи в чём-то не прав — да, ему об этом скажет простой кузнец, как другу. И получит ответ. У нас никогда не было сильных и слабых, высших и низших. Только… чувства.

— Немногим, но понял суть. Только утопией видится… хотя и влечёт тем же.

— Совершенный, но очень хрупкий механизм, — с нотками грусти согласно ответила Антайна. — Все конфликты в истории тари были кровавыми, и все дорого нам обходились. И все — организовывались кем-то иным. Говорят, самые первые тари, которым по легенде дали около десяти тысяч лет, жили в натуральном раю.

— Механизм, что совершенен, но хрупок. Немногим… премногим мне не по себе, Антайна, с того что нечто древнее и мудрое, ак ты…

— Ни слова. Антайну огорчают такие слова. Они принижают поступок сделанный на эмоциях, а значит принижают значимость и самих эмоций. Ты думаешь, я недостаточно благодарна тебе, Балтор?

— Бо-оги! Да как же вы так, тари, думаете-то…

— Так поясни, друг гверф, — пошла на попятную тари. — Эта Антайна чувствует смущение внутри тебя. Но не понимает причин. Гверф считает, что вассальная клятва верности ничего не значит для тари? Или… что Тайночка слишком стара быть слугой тар Балтора?

— Ну… ээ… нет, премногим нет… — начал было оправдываться окончательно смутившийся Балтор.

А я вдруг понял, что она просто издевается над ним. В хорошем смысле, ей нравится его смущать похвалой. И похоже, статус «таинственного древнего т’риантари», её удивляет и забавляет. В её времена она была самой обычной тари, и никого этим было не удивить.

И ведь ей действительно симпатичен гверф, — подумал я. — Вот они какие, тари. Может, это ещё одна какая-то особенность их народа? Как-то же некромант Мельхиор влюбился в, мать его, богиню Смерти. Это ж какие вкусы в девушках нужно иметь, чтобы запасть на совершенно бесчувственную холодную сущность, созданную лишь чтобы править планом Смерти и решать загробные вопросы?