Дверца сейфа наконец-то поддалась, и я смог оценить содержимое. Несколько пухлых папок с бумагами, пачки наличных и несколько золотых побрякушек. А если так?

Я перешел на магический взор, и побрякушки тут же преобразовались, превратившись в артефакты. Интересно, очень интересно. Неужели о них говорила Катя? Когда имела в виду, что у ее отца есть скрытые козыри. Впрочем, я все равно заберу все, что есть в этом сейфе, уверен, рано или поздно пригодится.

В небольшой каморке, что служила подобием кабинета, нашелся удобный рюкзак, в котором отлично все поместилось, и через несколько минут я покинул подвал, закрыв за собой дверь на ключ. Запасной наверняка есть, но я заморозил изнутри замок, так что открыть не получится, металл уже стал хрупким, сломается, и придется использовать инструменты, ха-ха.

Вернувшись на оживленные улицы тем же путем, я спустился ниже и, вызвав такси, поехал в сторону центра, там пересел в другой автомобиль и только после этого поехал домой. Островский, скорее всего, быстро узнает о том, что его карманную банду уничтожили, и начнет паниковать. А я в это время буду вдумчиво читать его бумаги, даже интересно, что там такого.

Несколько часов спустя. Особняк Островского.

Поздний звонок заставил Григория Ивановича отвлечься от бумаг. Барон занимался тем, что подбивал бухгалтерию, и в этом месяце выходило не очень, а все из-за незапланированных трат. Потянувшись к телефону, мужчина ответил не глядя.

— Слушаю.

— Господин, точка на Сиреневой не отвечает, — эти слова заставили Григория вздрогнуть.

Точка на Сиреневой приносила тридцать процентов неучтенного дохода, ее потеря грозила барону большими проблемами, так как она лишь наполовину принадлежала ему, а вот вторая часть принадлежала человеку совсем другого уровня.

— Отправь туда бойцов, — хриплым голосом произнес барон, — и молись всем богам, чтобы эти идиоты просто напились, иначе нам всем придется закончить жизнь в петле либо на дыбе.

— Понял, господин, — на этом звонок прервался, но Островскому уже было не до сна.

Барон был в ярости, и эту ярость надо было куда-то выплеснуть, поэтому он спустился на первый этаж и, выйдя на улицу, попросил подать автомобиль, а через двадцать минут он уже находился на закрытом полигоне для благородных. У него есть где-то час, пока его люди будут разбираться с тем, что произошло, и этот час он проведет с пользой.

Особняк.

Тихонько поднявшись на второй этаж, я зашел к себе в спальню и, закрыв дверь на ключ, решил изучить содержимое рюкзака. Пачки денег тут же полетели в прикроватную тумбочку, а вот папки с бумагами и артефакты я оставил.

В первой папке была черная бухгалтерия Островского, и, изучив бумаги, я узнал много нового, например адреса, куда отправляли фасованный товар, суммы, которые Островский получал каждый месяц, и надо сказать, что деньги там были немаленькие. Теперь понятно, почему Островский до сих пор сидит в столице, учитывая, насколько тут дорогая жизнь. С таким левым заработком он себе давно мог дворец купить, но барон у нас осторожный, старается сильно деньгами не сорить. Да и, судя по этим бумагам, он работает не один, у него есть партнер, но имени в бумагах не было. Ладно, с этим мы потом разберемся, пора переходить к следующей папке. И вот тут я нашел именно то, что искал, бумаги, связанные с моим родом, да и не только с моим.

Оказывается, Островский тот еще хулиган, барон замыслил ни много ни мало, а получить в свои руки земли, которые принадлежали сразу трем уже исчезнувшим графским родам. И если к двум он уже подобрался вплотную, то к землям, которые принадлежали моему роду, у него никак не получалось подойти с нужной стороны. А все потому, что, оказывается, крупный кусок земли в сорок гектаров каким-то образом был записан на меня. Другое дело, что по бумагам в этой папке выходило, что до своего восемнадцатилетия я не имел права этой землей распоряжаться, но тут все понятно, стоимость земли на севере довольно высокая, вдруг я решу ее продать? В общем, теперь я понимал смысл действий Островского, хотя, как по мне, кусок земли того не стоил. С другой стороны, а вдруг там ценность в чем-то другом?

Пролистав папку до конца, я отложил ее в сторону и взял последнюю. Но стоило мне вглядеться в первый лист, исписанный аккуратным почерком, как волосы у меня на голове зашевелились. Нет, это точно не про меня, совсем не про меня. Захлопнув папку, я спрятал ее в шкаф и, приняв душ, лег спать. С этими вопросами я разберусь завтра утром, сегодня мне уже не до этого.

Особняк. Следующее утро.

— Доброе утро, ваше благородие, — Инна поклонилась и пошла дальше по своим делам, а я направился в гостиную.

Завтрак был уже на столе, и, быстро справившись с воздушным омлетом и запив все это дело хорошим чаем, я подхватил сумку и вышел из дома. У ворот меня встретил тот самый «Руссо-Балт», который я вчера заказал, и вживую автомобиль смотрелся еще лучше, чем на фотографиях.

— Машина — зверь, ваше благородие! — с водительского сидения выскочил Денис, парень кинулся открывать мне заднюю дверь, за что был награжден укоризненным взглядом.

— Больше так делать не надо, — сев, я сам захлопнул дверь, и через минуту мы тронулись в сторону университета.