— В таком случае я переведу эти деньги в фонд развития медицины в Сибуе, — пожал плечами я. — От этого выиграют и мои клиники, и несколько других, находящихся в вашем районе.

— Кацураги-сан, да сколько же вам лет? — поморщился оябун. — Ведёте себя так, будто вы — взбунтовавшийся четырнадцатилетний подросток, который не хочет слушать своего отца.

— А… Даже так? — я на пару секунд потерял дар речи. — Нет уж, Фува-сан, обойдёмся без этого бреда. Отец у меня есть, и не надо себя с ним сравнивать. Дело не в бунте, а в принципах. Думаю, этот разговор уже пора заканчивать.

Я не стал лишний раз хамить и сделал всё в соответствии с японскими традициями. Поклонился Фуве Рёкэну, после чего развернулся и направился к выходу из его покоев.

— Стойте, Кацураги-сан! — проревел он.

Я впервые услышал, как он повышает свой голос. И судя по шороху в другом конце комнаты, он поднялся со своего футона.

— У вас ещё остались вопросы? — обернувшись, спросил я.

Да, мне приходилось разговаривать с самым опасным человеком Сибуи. Но я мог сделать с ним всё, что угодно. Он не понимал этого, но чисто инстинктивно чувствовал, как и любой зверь. Ощущал опасность, которую я источаю, хоть и не мог себе объяснить, откуда она берётся.

— Я хочу, чтобы вы помогли и мне, Кацураги-сан, — заявил он. — Можете сколько угодно отрицать мой авторитет. Мне всё равно. Когда-нибудь вам всё равно вправят мозги. Но я уже слишком стар для этого. Всё, что мне нужно, это прожить ещё несколько лет, чтобы научить своего старшего сына, а затем передать ему бразды правления. Я обследовался у нескольких врачей. Мне сказали, что жить мне осталось недолго. Меня убивает сразу несколько хронических заболеваний.

Я не стал использовать «анализ». На этот раз мои силы подчинились мне и даже не попытались самостоятельно активироваться. Видимо, ощутили, что я пока что не желаю помогать этому человеку. Явно не здесь и не сегодня.

— Если вас уже осматривали другие врачи, зачем вам понадобился я?

— Потому что вы — лучший врач в Токио, Кацураги-сан. И об этом знает вся Сибуя. И не только Сибуя. Все мои конкуренты уже ногти себе до крови сгрызли, осознавая, что на моей территории находится ваша организация. Как видите, даже семья Гакити попыталась вас к себе переманить.

— Да не может меня никто переманить! Что же вы никак не поймёте?! — воскликнул я. — Моя клиника вам не принадлежит. Я вам не принадлежу. Плевать, что там думает семья Гакити. Я работаю в соответствии с законом. Вот и всё.

— Так или иначе, Кацураги-сан, я наслышан о том, как вы интересуетесь медициной и сложными случаями, — усмехнулся он. — И поэтому я могу пообещать вам, что, осмотрев меня, вы уже не сможете отказаться от дальнейшего лечения.

Ох, какой же подлец… Тут он точно попал в моё слабое место. Я никогда не упущу интересного пациента. Будь он хоть террористом, хоть тайным правителем всего мира — плевать! Особый клинический случай я упустить не могу.

— Пройдёмте в смотровую комнату, где ранее обитал наш покойных врач, — заявил оябун. — Даю слово, если вас не заинтересует мой случай, я не стану препятствовать. Сможете уехать домой, когда захотите.

Фува Рёкэн медленно поднялся, скинул с себя кимоно и прошёл в комнату, которая сообщалась с его личными покоями. Он даже не проверил, пойду ли я за ним.

А я пойду. Один раз осмотрю его, а дальше уже буду решать, имеет ли смысл оставаться здесь ещё на какое-то…

Весь поток моих мыслей замер, когда я дал волю своему «анализу». Он тут же ударил мне по голове, сообщив, что прямо за дверью скрывается человек, которому срочно нужна моя помощь.

Интересно… Видимо, Фува Рёкэн оказался прав. В нём скрывается что-то по-настоящему отвратительное. Онкология? Нет… Частоты совсем другие.

Я вошёл в комнату, отдавшись своему любопытству, и увидел обнажённую спину оябуна. Сморщенная кожа была покрыта сетью татуировок. Вот только силуэт на его спине резко выделялся на фоне рисунков.

Лицо. Человеческое лицо.

И оно не являлось частью татуировки. Лицо на спине оябуна было частью его тела.

Ох и давно же я не видел таких мутаций… Причём со стороны в тусклом свете с ходу и не скажешь, что у Фувы Рёкэна есть какие-то эстетические проблемы. Даже татуировка на спине изображает какого-то мифического японского демона, вместо пугающей морды которого… Ещё более пугающая морда!

— Вы стали свидетелем моего проклятья, Кацураги-сан, — не без доли смущения или даже чувства позора произнёс Фува Рёкэн. — Хочу сразу уточнить, что вам не следует рассказывать о том, что вы увидели кому бы то ни было. Если хотя бы одна живая душа узнает от вас, что я скрываю на своей спине, мне придётся вас убить. В этом можете не сомневаться.

— А вам не стоит сомневаться в том, что для меня не чуждо понятие врачебной тайны, — ответил я. — Я никому и никогда не рассказываю о своих пациентах, даже коллегам. Обсуждаются заболевания только в том случае, если пациент общий и мы ведём его вместе с другим врачом. Хотя не стану отрицать. Иногда некоторые истории я упоминаю в разговорах с коллегами, но никогда не называю имён.