Оставив одного из немногих местных дворян переваривать последние новости, я с наслаждением вышел из душного здания судебного присутствия.

Председатель уездного и городских судов Бобров Капица Родимович, в великой своей жадности, довел деятельность подчиненных себе судов до жалкого состояния. Получая доплаты к должностному окладу денежного содержания за пять вакантных должностей имперских и мировых судей, председатель суда «откусывал» экономические суммы от всех источников, до которых мог дотянуться. Дрова и уголь, по факту, покупались только для протапливания кабинета судьи и кабинета канцеляристов, в остальных помещениях суда печи не разжигались уже несколько лет, хотя суммы поступали и тратились в полном объеме. Судебные заседания проводились в заочной форме, решения оформлялись канцеляристами в зависимости от того, какая сторона «занесла за решение вопроса». Из сумм взяток половину денег брали судебные крючкотворы, вторая половина, «по справедливости», попадала в стол Капице Родимовичу. Если же ты, по глупости своей, «барашка в бумажке» в судебную канцелярию не занес, твое дело просто откладывалось в долгий ящик и не рассматривалось годами…

Пока я раздумывал, о том, сколько же получает судья в месяц из денег «неправедных», мимо меня, перепрыгивая через сугробы и ругая снег и худые сапоги, пробежал молодой человек в потрепанном чиновничьем пальто. Если я не ошибаюсь, то это младший канцелярист из судебного присутствия, а бежит он в казенную палату, внести залог на счет городской казны за участие в выборах на должность городского головы. Ну и очень глупый поступок со стороны господина председателя суда. Если он желает лично участвовать в выборах, то ему придется расстаться со своим судейским статусом, и тогда он станет доступен для расследования со стороны городской полиции в лице мичмана Старыгина, который, скрипя зубами, сообщил мне. что относительно преступных дел судьи у него материалов накоплено — три ящика. Я поморщился, так как это мне напомнило одиннадцать чемоданов компромата Руцкого, которые так никто и не увидел, но в реальности три ящика мне действительно показали, и если это правда, то захоронить заживо господина судью — будет справедливым воздаянием за его деятельность на посту. Если же господин судья решил выставить на выборы свою марионетку, то это тоже дело пустое — любую подставную фигуру я съем и не подавлюсь, благо что схема победы на выборах очень простая. Согласно имперскому законодательству быть избранным в городские головы такого города, как Орлов — Южный, необходимо обладать следующими качествами — образование среднее, преодолеть имущественный ценз и относиться в привилегированным сословиям и группам, таким как дворяне, купцы первой и второй гильдии, жрецы и почетные граждане.

Что касалось права избирать, то требования к избирателям были практически те же самые. Почему я был уверен в победе? Дело в том, что большинство избирателей города в настоящий момент находились под арестом, как подсудимые по моему делу, и, ввиду малочисленности местной полиции, охрану этих избирателей тоже производили мои «судебные приставы». Выборы были назначены на воскресенье, а суд над этими лицами — уже в понедельник, следовательно, у председателя суда оставалось только три дня на мобилизацию сторонников, которых у него, даже в теории, было очень мало. Два офицера из роты инвалидов, два почетных гражданина, трое дворян, включая самого Боброва Капицу Родимовича, и сын покойного купца Иконникова, что неудачно сбежал из камеры предварительнгоо заключения, но неудачно попался погоне в лице моей лихой супруги.

День выборов. Дом градоначальника. Город Орлов — Южный.

По традиции, так как в городе не было отдельного здания городского собрания, выборы, приемы, и прочие торжественные мероприятия проводились в просторном доме градоначальника, который по этому поводу, за каждое мероприятие, получал от городской казны неплохие деньги за аренду. Я, как ответственный горожанин, решил разорвать этот круг, и объявил через местную газету, что все расходы по проведению выборов я беру на себя. Поэтому сегодня вся политическая жизнь города была сконцентрирована в этом светлом и просторном зале приемов.

Мы с Гюлер сидели в мягких креслах недалеко от фуршетных столов и «торговали лицом». Несмотря на то, что большинство «избирателей» сидели под арестом, наш дом, с самого утра, заполнили женские половины семей, арестованных — жены, матери, сестры и дочери арестованных чиновников и купцов, чей возраст позволял выезжать в свет, получили приглашение на церемонию выборов и торжественный ужин (с танцами), по окончанию этого мероприятия, и сейчас весело проводили время между роялем в музыкальном уголке и столом с напитками и закусками. Компанию женщинам составляли два офицера ветеранской роты, что дислоцировались в городе, и более многочисленные офицеры из ВКС, которые в выборах участвовать не могли, но вот развлекать дам — вполне.

Приятную атмосферу светского приема нарушил шум шагов, и через несколько секунд в зал вошли председатель суда, начальник полиции и какой-то бледный молодой человек, кого-то мне сильно напоминающий. Окинув меня ненавидящим взглядом, председатель суда двинулся к начальнику казенной палаты, что в компании двух престарелых чиновников, в силу возраста, не участвовавших в штурме моего дома, изображали избирательную комиссию.

Богдан Всеволдович! — голос судьи срывался от волнения: — Я вынужден заявить протест по процедуре проведения выборов. Когда я сегодня попытался посетить томящихся в застенках наших коллег, узнать из первых уст, не нарушаются ли их права, в том числе как избирателей, но меня до них не допустили. Налицо вопиющий факт бесчестного…

— Капица Родимович! — пожилой и тихий начальник казенной палаты неожиданно вскочил из-за стола и в гневе застучал по, стоящей перед ним тарелке, куриной ножкой, которую он, с аппетитом, употреблял: — Прежде чем вы кого-то необоснованно обвините в бесчестии, извольте выслушать меня. Сегодня утром ко мне, как председателю избирательного комитета, обратился начальник полиции, сообщив, что по, имеющимся у полиции сведеньям, готовится нападение на место содержания, арестованных дабы сорвать избирательный процесс…

— Дамы, дамы! — начальник казенной палаты обратился к собравшимся на шум скандала женщинам: — Клянусь честью. С вашими близкими все благополучно. Они переведены в безопасное место, которое я, по понятным причинам, назвать не могу. Я их посетил лично, провел у них выездную процедуру голосования и расстался с господами в тот момент, когда у них начался торжественный обед с подачей вина и шампанского. Да, да, именно, с подачей шампанского! Великодушный хозяин этого дома, Великий князь Олег Александрович организовал стол для ваших близких из своей кухни, так-то, то, что мы имеем удовольствие откушать за этим столом, могут отведать и ваши близкие. А теперь, чтобы закончить с этим вопросом, я, с разрешения присутствующих, сброшу в урну результаты голосования господ, временно находящихся под арестом.