Пока мы направлялись от центральной площади к жилым кварталам, я размышлял о своих мотивах. Зачем мне нужны эти деревни с их истощёнными ресурсами и напуганными жителями? Лишние рты во время Гона, дополнительная нагрузка на и без того напряжённую инфраструктуру острога…

Я делал это не из благотворительности. В этом мире, раздробленном и опасном, прямое нарушение власти князя привело бы лишь к бессмысленному конфликту. Вместо этого я выстраивал фактическую власть через систему перекрывающихся обязательств и взаимовыгодных соглашений.

Угроза Гона становилась моим оправданием для расширения влияния. Я предлагал защиту, которую отдалённый князь не мог обеспечить. Это постепенно трансформировало формальное подчинение деревень Владимирскому князю в фактическую лояльность мне. Таким образом, я создавал прочную основу для своего будущего статуса маркграфа, фактически контролируя Пограничье ещё до формального признания этого статуса высшей властью.

Я мысленно усмехнулся. В прошлой жизни мне приходилось объединять разрозненные кланы силой оружия. Здесь же сама природа Пограничья делала мою задачу проще — люди сами тянулись к сильной руке, способной защитить их от многочисленных опасностей.

— Вот наши новые дома, — я указал на ряды аккуратных строений, где сновали люди, занятые повседневными делами. — Каждая семья получает собственное жильё.

Старосты внимательно осматривались, оценивая качество построек.

— А здесь, — я показал на большое здание с лесами, — строится школа. Рядом будет больница, доктор Альбинони за ней следит.

Словно по сигналу, со стороны строительства донёсся эмоциональный возглас на итальянском, и старосты увидели жестикулирующего темноволосого мужчину, отчитывающего строителей:

— Ma che cosa fai?! Это не стена, а позор! Моя бабушка с артритом и то ровнее бы выложила! — он заметил нас и, сменив тон, поклонился: — О, боярин Платонов! Benvenuto! Я как раз объяснял этим… мастерам, что больница должна быть как дворец, а не как коровник!

Я кивнул ему и двинулся дальше, ведя старост вдоль укреплений.

— Вот наши бастионы, — я указал на мощные земляные насыпи с палисадами. — Двойные стены с бойницами. Бздыхи разобьются о наши бастионы, как море о волнолом.

Мы прошли мимо ремесленных мастерских, где кузнецы, плотники и портные усердно работали. Свернули на тренировочную площадку, где Безбородко, крепко сложенный пиромант со шрамом через щёку, отрабатывал заклинания. В стороне от него отец Макарий проводил учения с отрядом Валькирий.

— Огонь! — командовал он, и ряд женщин в кожаных доспехах выстреливал из штуцеров, разнося в щепки деревянные мишени.

— Женщины в дружине? — удивлённо пробормотал Ерофей.

— Валькирии, — с гордостью пояснил я. — Лучшие стрелки в округе. А вон там, — я указал на Вельского, коренастого мужчину с глубокими морщинами, занятого практикой, — наш геомант. Он помогал укреплять стены острога магией.

Мы двинулись дальше, за пределы основного острога, к обширным полям.

— Семьдесят гектаров, — я обвёл рукой расчищенные под пшеницу земли. — А вот северная и западная границы защищены засечной системой, волчьими ямами и другими ловушками. Конные патрули регулярно объезжают периметр.

Старосты молча кивали, впечатлённые масштабами. Последней точкой нашей экскурсии стала часовня — небольшое, но аккуратное строение, возведённое в моё отсутствие.

— Новенькая совсем, — заметил я, удивлённый скоростью её появления.

— Отец Макарий сам брёвна таскал, — пояснил Захар, идущий рядом. — Как медведь здоровый, только в рясе. Вот она и выросла быстро.

Я ненавязчиво рассказывал старостам, как мы отразили атаку польских наёмников, как увеличили площадь острога, что продаём Реликты и Эссенцию в городе по хорошей цене. Видел, как меняются их лица, как недоверие уступает место восхищению и зависти.

По пути им удалось поговорить с некоторыми жителями. Особенно впечатлила их беседа с Агафьей, старой травницей, которая с гордостью показывала свой расширенный травяной сад и новую сушильню для растений.

— Барин-то наш справедливый, — говорила она, прихрамывая рядом с ними. — Строгий, конечно, но слово своё держит. А для травниц — так вообще золотое время настало, Реликты в цене!

К тому времени, как мы вернулись на центральную площадь, солнце уже стояло в зените. Фома, прокашлявшись, выступил вперёд:

— Убедили вы меня, господин воевода. Согласен я на ваши условия. Лучше жить под сильной рукой, чем погибнуть свободными в пасти Бздыха.

— Разумное решение, — я протянул руку, и староста крепко её пожал. — Мой юрист подготовит бумаги, а после Гона решим, как быть дальше с вашими деревнями. Возможно, стоит подумать о полном переселении.