Она не оборачивалась, но знала, что сейчас все смотрят на нее. Голос уже сообщил им обо всем. Когда-то очень давно она так же смотрела на уходящую старшую сестру. Тогда она впервые почувствовала странную боль. Незнакомое чувство, терзавшее изнутри. У трогваров не было звуков чтобы выразить горечь и печаль, поэтому они могли лишь молча смотреть.

Сейчас она чувствовала тоже самое. Она знала, что ее дочь достаточно опытна и сможет обо всех позаботится, но желание защищать было слишком сильно в ней. Если бы не голос, она бы не смогла уйти.

Как только Старшая переплыла озеро и вышла на берег, то внезапно осознала, что осталась одна. Всю ее жизнь рядом были другие члены стада. А сейчас никого. Страх сжал внутренности когтистой лапой. Но ей нужно уйти от них несмотря ни на что, это чувство было сильнее страха.

Спуск к озеру был достаточно пологим, но размякшая после дождя земля отказывалась держать ее ослабевшие ноги. Раз за разом она пыталась подняться, но лишь бессильно съезжала вниз, когда одна из конечностей предательски сгибалась. Слишком слабая. Поняв, что подняться уже не сможет, она медленно побрела вдоль берега. Хоть так удалится от остальных.

Каждый шаг давался с трудом, грязь липла к ногам. Путь казался бесконечным, хотя она прошла меньше километра, когда силы ее покинули. Старшая просто опустилась на землю. Закрыв глаза, она погрузилась в тяжелый и тягостный сон, после которого не наступит выздоровление.

Она проснулась среди ночи от того, что ее кто-то терзал. Кто-то мелкий и летающий с очень острыми зубами пытался откусить от нее кусок и искал слабое место в ее толстой коже. Старшая не желала двигаться, да и смысла в этом не было, поэтому она просто терпела. Только когда существо добралось до ее глаз, она лишь недовольно мотнула головой.

Вскоре к одному добавилось еще двое, терпеть стало уже невозможно, но ей не хватало сил чтобы их отогнать. Старшая пыталась шевелиться, существа взлетали с нее и тут же садились обратно, а встать и уйти она уже не могла. Когда число мучителей увеличилось до шести, им удалось наконец отодрать небольшой кусок кожи на бедре, и стало намного хуже. Подняв голову, она жалобно замычала в небо.

Боль длилась бесконечно долго, пока ветер не принес знакомый запах. Поначалу Старшая не обратила на него никакого внимания, даже не захотела открывать глаза. Но слух внезапно уловил непривычный шум. Если бы Старшая понимала человеческий язык, она бы сразу поняла, что рядом находится очень сердитый и хорошо умеющий матерится мужчина. Потом начали кричать ее мучители и внезапно оставили ее в покое. Боль уменьшилась до вполне терпимых пределов. Она наконец поняла, кто к ней пришел.

Разлепив глаза, она с трудом повернула голову и увидела то странное существо, что не так давно присоединилось к их стае. Оно сражалось с летающими существами и пыталось их отогнать. С чувством облегчения Старшая снова закрыла глаза. Он не сможет защитить ее от смерти, но боли будет меньше.

Лишь дважды за свою жизнь она видела, как установленный порядок рождения и смерти нарушался. Первый раз был, когда это странное нечто свалилось с дерева. Старшая по привычке решила его просто растоптать, но уловив запах, поняла, что это новый член их стаи. Внутренний голос четко ей об этом объявил. Заодно подарив растерянность и непонимание. Она совершенно точно знала, что никто из самок стада его не рожал. Она присутствовала на каждых родах, охраняя и поддерживая роженицу. В тот день никаких рождений не было, она бы заметила. Да и пах он странно. Не как трогвар. И выглядел не как трогвар. И вел себя тоже не как трогвар.

Но Старшая была вынуждена подчинится и объявила всем о появлении в стаде нового детеныша.

Второй случай произошел, когда ее дочь столкнулась с врагами и была ранена. Едва стадо пришло на остров уже стало понятно, что она не выживет - от нее пахло разложением и смертью. Ей ничем уже нельзя было помочь и Голос требовал уйти, Старшая сопротивлялась ему сколько могла. Пока не появился этот детеныш, о котором все благополучно забыли. Голос уже не требовал считать его своим, и Старшая наблюдала за ним только из любопытства. Он что-то делал с ее раненой дочерью, копался в ране, потом начал ее поить, а потом попытался покормить. Глупый детеныш не понимал, что у тяжелобольных трогваров нет слюны, чтобы пережевывать еду, а без пережевывания она не проглатывается. Она помогла ему без особой надежды, отрыгнув немного еды. И уговорила Голос подождать еще одну ночь.

Но вопреки всему чудо все же случилось. Старшая не умела выражать свою радость и поэтому вела себя как обычно, но внутри нее словно горело теплое солнце.

Вот и сейчас этот детеныш суетился вокруг нее и что-то делал с раной. Потом зачем-то прорыл канаву от озера прямо ей под голову, лил на нее воду сверху. Сбегал за травой и пытался засунуть ей в рот. Старшая все отвергала, ей просто не было это нужно. Наконец он успокоился, подошел вплотную и прикоснулся своей крохотной конечностью к ее голове. Странным образом это успокаивало и отгоняло страх. Словно маленький кусочек стада все же был с ней. Для существа, всю жизнь проведшего в окружении соплеменников слишком тяжело было умирать в одиночестве.

Это чем-то напомнило ей те времена, когда ее саму оберегали и заботились о ней. Почти забытые воспоминания всплыли в ее голове с удивительной яркостью. Она снова была маленькой и весело скакала по полю со своим братом. Вокруг было безопасно, и лишь теплый ветерок иногда приносил новые и совершенно незнакомые запахи. А еще он иногда доносил до нее запах мамы, которую всегда можно было позвать. После стольких лет Старшая вдруг отчетливо вспомнила, как пахла ее мама.

Она сама не заметила, как перестала слышать, обонять и ощущать свое тело, а потом и думать. Большое сердце, бившееся многие годы, остановилось.