Я не учел инерцию увальня: мы лихо впечатались в стену — сначала рогом, потом лбом. Ничего страшного! Возможно, бодание валунов было любимым развлечением носорога, мы даже не охнули. От «живности» на пути не осталось и мокрого места.

Пришла пора другой стороны коридора. Простите, друзья-звери, вините уродов, вас заразивших. Ну и мою бесчувственность, выработанную за века. Так, а в противоположенном от лифта конце стена не глухая, мы лихо ее проломили. А я — везунчик, нашел именно то, что мне требуется для ритуала, а именно душ, вмонтированный в потолок, а под ним даже не ванная, а небольшой бассейн, в котором свободно разместится мой здоровяк.

Позади заворчал лифт. Кто-то из пятерки все же обратил внимание на бардак, что творился у них под ногами.

Нет уж, мне здесь гости не нужны, я сейчас сам к вам поднимусь. После устроенной нами с моим ручным бульдозером бойни, в зверинце витало очень много магии, скверной, пропитанной болью и отчаянием, но использовать ее в бою я вполне мог даже в призрачном состоянии или в малоприспособленном теле животного.

Я пережег один единственный провод, и кабина остановилась между этажами. Такую диверсию я с легкостью устроил на расстоянии. Не руки же мне к стене прикладывать. И еще раз да, я с такой же легкостью все починю, если мне понадобится. В крайнем случае лифт сможет работать на магической тяге, а не электрической.

Из кабины донесся оглушительный визг. Судя по тембру, в ловушку попалась блондинка. Однако, направив в ту сторону Взор, я понял, что ошибся. Столь высокие и неприятные звуки издавал толстяк. Я присел к нему на ментальный след и понял, что этот замечательный маг тужится, чтобы сдвинуть кабину с места. Убедившись, что коллега при деле, я вернулся к моему любимому носорогу.

Для начала я попросту отправил нас под душ, чтобы смыть и брызги крови от задавленных зверьков, и дурную энергетику, которой в зверинце пропиталось буквально все.

Стоя под удивительно приятными струями воды, я занялся жизненно необходимой мне медитацией: мне срочно требовалось вспомнить о себе чуть больше, хотя бы разобраться с языками, которыми я владею, и доступной на нынешней уровне магией. Относительно быстро что-то прояснилось.

К сожалению, я не вспомнил момент своей смерти, зато понял, в каком мире хотел оказаться, чтобы спасти его от заразы. И еще пару моментов, касающихся меня как личности и мага. Слишком долго засиживаться в трансе, когда под боком бесятся враги, — безумие, так что я вернулся в реальность. Толстяк все так же визжал, а носорог наслаждался душем.

На ближайшие минут пятнадцать я оказался свободен и, покинув тело, отправился пообщаться с застрявшим коллегой. Пришлось ему показаться, от голосов в голове бедолага мог вовсе свихнуться. С помощью ментальной магии, которую часто используют привидения, имеющие склонность к высокому искусству, я создал себе призрачный облик. Выглядел я так же, как в тот момент, когда умер, но «отчистил» галлюцинацию от крови и дырки в груди.

В таком виде я просочился в кабину лифта. От неожиданности толстяк вытянул в мою сторону ручонку с перстнем, из которого запулил в меня крохотным файерболом. Очередной кормик охотно сожрал подношение, полученную энергию я вернул хозяину, шокировав идиота легким электрическим разрядом, просто чтобы привести в чувство.

Дальше я приступил к лингвистическим изысканиям. Я рассуждал просто: раз уж молодой человек увлекся высокой наукой в мире, где ее не существует, возможно, он смог пообщаться с мэтрами из других миров. Начал я с языка, от которого отпочковались все диалекты человеческих расах в мирах метрополии, и на котором я мыслил последние не помню сколько лет:

— Вы говорите на эритийском? Как ваше имя?

Толстяк выпучил глаза, испуганно замотав головой. Я же предпринял следующую попытку.

— Вы говорите на эльфийском? Назовите свое публичное имя! — эльфы помешаны на секретности, строят тайну из чего угодно, включая мифическое «истинное имя».

Собеседник не выказал ни малейшего признака знакомства с речью пресветлых. Я все же хотел дать ему шанс оказаться полезным. Последний шанс.

— Ты говоришь на снейпере? Как тебя называть? — этот язык по преданию был создан Великой Змеей и, что парадоксально, использовался рептилоидами, всеми, от завров, до гекконов. Они верили, что происходят от пресмыкающихся, разумеется, великих и ужасных, которым эволюция приделала ноги.

Неожиданно толстяк изобразил тень понимания:

— Ошшшень мало! Я есссть ссснать пару ссслов. Миссстер Гремиссстер говорить лучшшше, — стремление собеседника подражать змеиному шипению умиляло, как и всякий нарочитый акцент.

— А кто-то еще из вашей команды владеет? — уточнил я.

Толстяк в ответ лихорадочно замотал головой.

— Жалко, — загрустил я. — Спасибо за консультацию и прощай! — я уже почти совсем собрался отделить голову собеседника от короткой шеи, но решил уточнить напоследок. — Мистер Гремистер — это твой начальник? Высокий, седой, надменный?

Толстяк с энтузиазмом закивал.

— Мой ушшшитель! — заявил он гордо.

— Сочувствую! — искренне ответил я.

Талантливый ученик более ничем мне быть полезен не мог. Я создал силовое поле, подобное ножу бульдозера-носорога, только короткое и очень тонкое. Заклинание называлось «Шило» и входило в программу обучения подмастерьев.