Не самый глупый план, кстати. Мог сработать, если бы я не распознал заклинание, не запустил кормика, чтобы выкачать из амулета энергию, ну и не владел левитацией. В итоге носорог воспарил над полом, а портал, не успев толком сработать, выдохся.

«Носорог же очень тяжелый», — ноют бездарные подмастерья. Вот только для левитации и телекинеза масса объекта не важна, хотя размер безусловно имеет значение. Левитировать невесомую трехспальную перину, набитую пухом, куда сложнее, чем черную дыру, весящую больше, чем целая вселенная, но умещающуюся в спичечный коробок. Я знаю, о чем говорю, я имел дело с подобными. Я же разжился морем энергии из талисмана, и мне, как говорится, море было по колено.

Я открыл свой собственный портал и отправил носорога обратно в душевую. В лаборатории он мне скорее мешал своей неуклюжестью. Я, конечно, сразу же вернулся как призрак в знакомом покойному толстяку человеческом облике. Мистер Гремистер встретил меня револьвером, значительно более внушительным, чем пукалка студентика.

От оружия разило магией, и мой вечно голодный жорик проявил к нему живой интерес, не дожидаясь указаний. Из дула вылетели пули, заряженные заклинаниями, и возможно они смогли бы причинить вред и призраку, но по пути они потеряли всю свою магию, а сытая пиявка разделилась почкованием, что они всегда и делают, когда обжираются.

В итоге шесть пуль крупного калибра, мне еще предстоит разобраться с местной классификацией, украсили двери лифта. Гремистер выглядел расстроенным и слегка потерянным, он бросился перебирать оставшиеся многочисленные амулеты, соображая, что может пригодиться против такого чудовища.

Я же вернулся к своей любимой теме:

— Ты говоришь на снейпере, Гремистер?

Язык завров не предполагал выканья, к собеседнику в единственном числе следовало обращаться на «ты».

— Да! — взгляд седовласого приобрел некую осмысленность и даже горделивость, которую он за последние минуты подрастерял. — Я посвящен в язык предвечных!

— Снейпер не имеет никакого отношения к предвечным! — пришла моя очередь удивляться. — Вот их речь!

И я произнес фразу на древнем языке. Смысл ее сводился к просьбе погасить свет, а потом зажечь обратно. Конечно же предтечи, как их любят называть, излагали свои просьбы более пафосно и в приказном тоне. В итоге в здании погасло все электричество, многочисленные амулеты Гремистера также оказались отключены. Вторая часть заклинания не вернула ток в провода, но стены и потолок лаборатории начали светиться.

Блондинка за моей спиной хотела что-то сказать, но поперхнулась собственным голосом. Гремистер судорожно ловил ртом воздух, не в силах продышаться. Все-таки древняя речь производит сильное впечатление на непосвященных.

— Это язык предвечных, — пояснил я, — а мы сейчас говорим на обычном снейпере. Вполне себе живой и распространенный язык, им пользуется треть мироздания. Итак, Гремистер, раз мы нашли общий язык, будь любезен ответить на несколько простых вопросов.

Я не поклонник жестких мер допроса и никогда не был замечен в излишнем садизме, поэтому создал магический вариант снадобий, развязывающих язык. Я напустил такое заклинание на Гремистера, пока тот пребывал в шоке, услышав древнюю речь. Теперь он видел во мне друга и единомышленника, с которым можно обсуждать любые тайны. Свою готовность к диалогу он подтвердил энергичным киванием.

— Первый и самый важный вопрос: где мы находимся? — спросил я вежливо.

— Это Бруклин, сэр! — отозвался Гремистер.

— Чуть подробнее, пожалуйста. Начнем с главного: что это за мир?

— Это планета Земля, — ответил Гремистер слегка растеряно.

— Земля Сорок Два? — уточнил я.

Мне удалось вспомнить, куда я направлялся, когда банда в белых халатах прервала путь и жизнь несчастного геккончика Андреса.

— Просто Земля! — совсем потерялся седовласый.

— Ладно, будем считать, что я на месте, — вздохнул я обреченно. — Итак, не забывай, Гремистер, что я только прибыл на твою прекрасную планету, так что расскажи подробно, где я оказался.

— Континент Северная Америка, государство Северо-Американские Соединенные Штаты. Бруклин — предместье города Нью-Йорк. Лучшего города на планете, — тут Гремистер подпустил слезу в голос, так ему захотелось, чтобы я с ним согласился.

— Зачем вы похитили бедного Андреса Бенавидеса?

— Кого? — искренне удивился Гремистер.

— Курьера! — я ткнул пальцем в сторону тела несчастного геккончика.

— Ах его. Мы собираем артефакты, пока до них не дотянулась Инквизиция.

Сколько сразу вопросов появилось!

— Кто такие «Мы»?

Гремистер помолчал, пытаясь сформулировать ответ, но ему не дали. Я слишком увлекся допросом и не заметил, что блондинка у меня за спиной благополучно восстала из обморока и дотянулась до крохотного револьверчика студентика. Уж не знаю, хотела ли она заткнуть учителя, который постыдно разговорился с неприятелем, или надеялась укокошить мерзкого врага, но пулька, проскочив сквозь меня, бесплотного, угодила прямиком в лоб седовласому.

Это было обидно! Кроме важных вопросов про таинственных «нас» и не менее таинственную Инквизицию я хотел задать много мелких бытовых вопросов. Например, я не отказался бы от лекции про деньги, да и не мешало составить хотя бы простенький словарик.