Конечно. Такой заботливый. Считает своим долгом убедиться, что я дойду. Или что не дойду.

— Сам справлюсь, — хмыкнул я, пошатываясь, будто в подтверждение обратного. — Но… компания не помешает. Но руки не распускать! Я не в форме…

Остен не стал меня хватать. Но поднялся и пошёл рядом. Спокойно, уверенно, почти по-дружески помог спуститься по лестнице. Как старший товарищ. Как человек, который хочет убедиться, что я и правда в порядке.

Хван озадаченно за всем этим наблюдал, но не сказал ни слова. Лия вовремя его остановила и проводила нас долгим взглядом.

Мы вышли из таверны. Ночная улица встречала нас тонким инеем на камне, запахом дыма и редкими голосами проходящих мимо горожан. Я притворился, будто оступился — Остен едва заметно подался вперёд, готовый подхватить.

— Да нормально всё! — заплетаясь, сказал я. Специально громче, чем обычно. — Идём.

Мы свернули на боковую улицу, где фонари горели тускло. Тени ложились вдоль стен, вытягивались, будто кто-то сдирал их с камня.

— Ты знаешь, кто я, Ром? — вдруг спросил Остен.

Я пожал плечами — неуверенно, как и подобает «опьянённому». Впереди маячил свод старой каменной арки, за которой начинались стены квартала Ночного клана.

— Сын барона. Блестящий рекрут. Упрямый придурок. Иногда хороший партнёр в бою. Чаще — заноза в заднице. Все вместе. А еще ты уверен, что я украл у тебя девушку.

— Я тот, кого готовили стать командиром с рождения, — процедил он. — А потом ты появился. И… все сломал.

— Я всего лишь безродный с древним мечом, который сам меня выбрал, — усмехнулся я. — Это тебя так задело? А мне-то казалось, что таких, как ты, куда сложнее вывести из равновесия…

— Меня задело то, как легко ты вошёл в систему, не зная правил. Как будто правила и не для тебя.

Я снова пожал плечами и покачнулся.

— Может, они и правда не для меня…

Остен сверкнул глазами. Наконец-то поверил в мою беспомощность.

— В этом и проблема, Ром. А я привык решать проблемы.

А в следующий миг из тени арки вышли две фигуры и перегородили нам дорогу.

Они вышли тихо, не издав ни единого звука. Как будто материализовались из воздуха. Один высокий, худой, с лицом, скрытым под капюшоном серого плаща. Второй — массивный. Его шарф намотан так, что я увидел лишь глаза.

— Стоять, ребятки, — сказал высокий.

Я остановился, все еще играя роль пьяного. Остен — тоже. Но только на шаг позади меня. Он дернулся, словно хотел что-то сказать… и резко шагнул в сторону. Слишком резко. Слишком предсказуемо. Он собирался сбежать. Я отметил это, не подавая виду.

— Простите, господа, — пробормотал я заплетающимся языком. — Кажется, я не туда завернул. Казарма была левее, да?

Здоровяк активировал артефакт. Пространство вокруг пошло волной, как от жары. Кто-то собирался меня устранить. А может — просто похитить. Тень внутри меня зашевелилась. Холодно, как будто капля ледяной воды скатилась по позвоночнику.

Первый удар был быстрым — энергетический хлыст. Я ушёл в сторону, на удивление трезво. Мой клинок — Тень-Шаль — оказался в руке, будто сам туда прыгнул. За спиной шевельнулось что-то полуживое. И моя Тень вышла вперёд.

Второй бросился на меня с клинком, артефактным, исписанным рунами. Я парировал, ушёл в полуприсед, скользнул кривым лезвием Тень-Шали ему в бедро. Он взвыл. Капюшон соскользнул — молодое лицо, пепельные волосы, глаза под тенью серой краски. Не из наших. Не из Дневных. Знак на груди — клиновидный амулет, расплавленный у основания. Я потянулся — и сорвал его с цепочки.

Потом разберусь, что это.

Он выкинул артефакт — тот взорвался выбросом Ноктиума. Заряд пронёсся в волоске от меня и чуть не задел Остена, который, к моему удовольствию, взвизгнул и рванул прочь, теряя лицо храброго рекрута. Второй нападавший, видимо, понял, что всё пошло не по плану, — и исчез, растворившись в тени.

Я остался с раненным. Он тяжело дышал, смотрел на меня исподлобья, но молчал.

— Кто тебя послал? — спросил я, прижав клинок к его горлу.

Он молчал. Даже не моргнул. Только один глаз дёрнулся — нервно. Упёртый. Хорошо обученный.

— Тогда не обессудь.

Я ударил его рукоятью в висок — аккуратно, чтобы не убить. Он вырубился. Я закинул его себе на плечо, пошатываясь под весом, и двинулся вперёд. Казарма была недалеко — за двумя поворотами и лестницей на верхний ярус.

Плоть горела — в прямом смысле. Ссадины на плечах, кровь на пальцах, разрез от артефакта на бедре, орущий позвоночник. Пахло кровью и плавленым металлом. На плече слабо хрипел тот, кого я не добил. Пусть немного поживёт. Может, захочет поговорить. А не захочет — заставим.