На самом деле ей были безразличны лоск и дорогая роскошь, которую источал этот дворец. Уж слишком уж большой контраст он создавал с остальной страной, находящейся на грани голода из-за идущей войны. Но она не обратила на это никакого внимания. Лишь направилась по коридорам дворца в сторону королевских покоев. Она не знала, почему идёт именно туда. Просто где-то глубоко внутри неё существовала мрачная и решительная уверенность, что она сейчас должна пойти.

Эта целеустремленность была настолько сильной, а её путь выглядел столь неотвратимо, что богато украшенные двери, что встречались на её пути, начинали выглядеть абсолютно одинаково. А она просто шла вперёд, проходя мимо них. Снова. И снова. И вновь. Проходила мимо, даже не прикасаясь к дверным ручкам, которые выглядели все, как одна, одинаково.

По пути ей встречались наполнявшие дворец слуги. Они появлялись словно из ниоткуда, а стоило только ей пройти мимо, как исчезали без следа.

Но она даже не обращала на это никакого внимания. Просто шла вперёд, подчиненная одной-единственной мысли. Ей нужно было дойти дотуда. Она обязана была сделать это. Словно никаких иных вариантов не существовало в природе. Она шла до тех пор, пока длинный, как стрела, коридор не сузился, уперевшись в одну-единственную дверь.

Женщина подошла к ней, коснувшись покрытой позолотой дверной ручки, повернула её и вошла.

Она хорошо знала этот кабинет. Даже слишком хорошо. Ещё лучше она знала стоящую у стены постель. Слишком ярки воспоминания о том, сколь мягкими и приятными были её простыни. Как и знала она о том, насколько сильными и жаркими были объятия мужчины, что спал в этой постели.

Эта кровать должна находиться в королевской спальне, но теперь стояла тут. Прямо посреди кабинета. И её это даже не удивило. Прямо напротив широкого резного стола, подаренного обитавшему здесь мужчине прямиком из Рима.

Сидящий за столом мужчина поднял голову и посмотрел на неё.

— Ты приехала.

Всего два слова. Он лишь подметил очевидный факт, но то, сколько теплоты и нежности было в его словах, едва не заставило её колени подогнуться. Уж больно ярко она помнила, что порой происходило после того, как он обращался к ней таким тоном за закрытыми дверями кабинета или спальни.

— Приехала, — улыбнулась она. — Как и обещала.

— Ты сделала это? — спросил он, поднимаясь из-за пустого стола.

— Да. Как ты и просил, Бонапарты выступят на твоей стороне, — поведала ему женщина. — Они поддержат тебя, после того как война закончится.

— Прекрасно. — Губы мужчины тронула короткая, едва заметная улыбка.

Он обошёл стол и подошёл к ней. То, что должно было стать коротким поцелуем, растянулось, казалось, на целую вечность. Она помнила этот поцелуй. Сладкий. Терпкий. Такой пьянящий. Именно так он целовал её в тот день, семнадцать лет назад, когда она сказала ему, что беременна…

— Кстати, милая, у меня для тебя подарок, — неожиданно сказал он, отрываясь от её губ.

И указал рукой на свой стол, до того пустой. Но сейчас на нём стоял небольшой сундук. Из светлого дерева и окованный чёрным железом с тяжёлой крышкой.

Женщина даже не обратила внимания, что всего мгновение назад этого сундука там не было. Это её нисколько не удивило, будто так и должно быть. Словно изменения в реальности с лёгкостью вписывались в общую картину, нисколько не нарушая хода её странной и изменчивой логики. Она просто вспомнила тот день, когда этот мужчина преподнёс ей в точно таком же сундуке подарок. Так он хотел отблагодарить её за обещанного сына.

Она знала, что внутри должно было лежать фантастической красоты платье, сотканное из чистейшего и нежнейшего шёлка. А потому обратила внимание на то, что края сундука уже потемнели. На то, что стенки в самом низу приобрели характерный бурый цвет. И смотрела на него до тех пор, пока кровь не начала медленно просачиваться сквозь тончайшие щели между подогнанными и скреплёнными железными лентами деревянными досками.

И в эту секунду она ощутила, что что-то не так. Почувствовала жуткую неправильность происходящего.

— Эридраэль, что-то не так? — с любовью и заботой спросил Людовик, стоя за её спиной.

Его ладони легли ей на талию, как если бы он хотел подтолкнуть её к столу.

— Ну что же ты, — шепнул он ей на ухо. — Открой его. Это для тебя.

— Н…нет.

Никто и никогда не узнает, сколько сил ей пришлось потратить на то, чтобы вытолкнуть из себя эти слова.

— Почему же, Эридраэль? — удивился мужчина. — Ты же так ждала его возвращения. Ну же, подойди.

Мужчина подтолкнул её к столу, а его ладони легли на её руки. Направили к крышке.