Возможно, даже ударь я его сейчас по лицу, эффект был бы не столь впечатляющим. Ещё никогда я не видел столь сильного выражения гнева на его лице.

— Не смей…

— Не сметь что? — перебил я его. — Вы притащили меня сюда в надежде, что сможете использовать меня, чтобы помочь Анне и…

Я вдруг замолчал. Всё это было слишком странно. Банально не вязалось с личностью того Вячеслава Молотова, которого я знал. Хладнокровный, рассудительный человек, он никогда бы не сделал ставку на что-то столь… случайное, как моё согласие. Я не буду сейчас влезать в то, откуда ему это известно. Порой мне кажется, что этот секрет Полишинеля известен уже даже бабкам на базаре.

Да и можно вспомнить, кто именно дал мне номер Пинкертонова. Не думаю, что полезные контакты Молотова ограничивались одним лишь им. Господи, да я не удивился бы, если бы ему об этом сообщил сам Лазарев! Учитывая их старую дружбу, и такое было бы возможно.

В каком-то смысле глупые попытки сохранения своего секрета в тайне уже доставляли мне проблемы. Но сейчас дело в другом. Ему ведь нужно было не только привезти меня, но ещё и мотивировать на то, чтобы я согласился помочь ему. Готов поспорить на что угодно, эта мотивация имела куда большую значимость, чем: «Пожалуйста, помоги мне, Александр Рахманов, ты моя последняя надежда».

Нет. Такой человек, как Вячеслав Молотов, обязан иметь что-то, что он сможет положить на долбаную чашу весов. Что-то, что я сочту достаточно ценным, чтобы сделать то, что он хочет.

— И?

— Что? — переспросил он.

— Где морковка?

Эх, жаль, я сейчас не мог сфотографировать его лицо. Пожалуй, такая фотография заняла бы почётное место на стене.

— Не понимаю, о чём ты…

— Где та морковка, за которую я, как послушный ослик, пойду туда, куда вы указываете? — пояснил. — И не говорите мне, что у вас ничего нет. В это я не поверю.

Поджав губы, Молотов смерил меня недовольным взглядом.

— Ты действительно умён, — произнёс он, в ответ на что я скривился.

— Спасибо за похвалу, конечно, но давайте опустим ненужную софистику, — отрезал я. — Так что? Секретов вроде бы уже и не осталось или как?

В ответ на это Вячеслав сунул руку в карман жилетки и извлёк наружу небольшой предмет. Присмотревшись, я понял, что это маленькая карта памяти. Совсем небольшая, наподобие тех, которые вставляют в телефоны. Именно её он протянул мне.

— Что это? — спросил я, глянув на кусочек пластика, что лежал на его ладони.

— Это, Александр, вся информация, которую я смог найти о твоей матери, — пояснил он.

Ладно, признаю. Я стоял и пялился на него. Вот честно, чуть ли рот не раскрыл от удивления. Пусть я знал Молотова весьма слабо, но ожидал совсем другого. Вот абсолютно. Начиная с того, что он, будучи прекрасно осведомленным о моей нынешней ситуации с получением лицензии, начнёт предлагать мне помощь и связи. Господи, да я не удивился бы, даже если бы он предложил мне банальные деньги!

Но это…

Увидев выражение на моём лице, он нахмурился. Даже немного растерялся.

— Александр?

А я едва удерживался, чтобы не расхохотаться ему прямо в лицо.

— С чего вы вообще взяли, что мне может быть это интересно? — медленно спросил я, чувствуя, как на моём лице почти против воли появляется идиотская усмешка. Её бы задавить, но я ничего не мог с собой поделать. Абсурдность ситуации располагала, как говорится.

— Она твоя мать, Александр, — с недоумением в голосе произнёс он, всё ещё не убрав руку с протянутой мне картой памяти. — Неужели ты не хочешь…

— Да мне на это наплевать, — резко перебил, ощущая, как внутри поднимается злость. Старая. Давно похороненная под годами прожитого. — Эта женщина бросила меня и мою сестру. В один день. Просто забрала все деньги, что были у нашей семьи, и оставила своих детей с долгами и без средств к существованию. С чего вы вообще взяли, что меня хотя бы на йоту может интересовать её жизнь, Вячеслав?

Я сам не заметил, как завёлся. Воспоминания о том, как мы первое время жили впроголодь. Как Ксюша, которая была всего на три года старше, моталась по подработкам и выпрашивала последние копейки у соседей, чтобы нам было на что купить еды. Это, вкупе с остальными воспоминаниями, разом всколыхнулось в памяти, сработав не хуже, чем удар током.

— Для справки, — произнёс я. — Мне абсолютно наплевать на эту женщину. Меня не интересует, что с ней произошло! Меня не заботит, жива она сейчас или нет! И уж совершенно, абсолютно точно у меня нет никакого желания возвращать её в свою жизнь.

Посмотрев на лежащий в его ладони кусочек пластика, я добавил:

— Даже в виде той информации, которую вы нашли. Так что если вы рассчитывали, что у меня взыграет сыновний долг или ещё какая блажь, то вы тут очень сильно просчитались.

Резко развернувшись, я направился прочь по коридору. Желание оставаться и разговаривать дальше пропало окончательно.