Причина, по которой Джейкоб не спешил отдавать приказ к атаке, была понятной. Всем находящимся внутри и снаружи здания землекопам надо было дать время немного прийти в себя, снять напряжение и ослабить бдительность. Пара часов размеренных переговоров должна была убедить и юпитерианцев и землекопов в отсутствии какой-либо «рефлезианской» угрозы.

Хоть Мефодий и принял не так давно боевое крещение, однако все равно не мог успокоиться и сосредоточиться на предстоящем штурме. Никак не получалось придать лицу каменное выражение, какое наблюдалось на лицах Мигеля, Роберто и Александра. Видя, как новобранец нервно переминается с ноги на ногу, то и дело сжимая кулаки, Мигель склонился над его ухом и, стараясь перекрыть гомон толпы, произнес:

– Держись все время за мной, усвоил? – И, дождавшись от Мефодия кивка, продолжил: – Будешь страховать меня со спины. Куда я, туда и ты. И берегись, если опять отправишь меня на подготовку отопительного сезона! Тогда уж точно никакими плюшками не откупишься…

Уверенность наставника перед предстоящим штурмом хоть и не могла считаться дурным примером, однако оказалась достаточно заразительной. «В конце концов, – рассудил Мефодий, – коли назвался клизмой, так будь добр, полезай в задницу… Виноват, смотритель Гавриил!»

– Ничего-ничего, – отозвался тот. – Раз шутишь, значит, контролируешь себя, а это главное.

И все же, настроившись на бой, Мефодий очень не хотел, чтобы на его пути оказалась Афродита – единственная слабость, которую новобранец так и не смог в себе подавить.

Череда совершенно фантастических, по мнению землекопа, шоу, что обрушилась на него в последнее время, похоже, кончаться не собиралась, и шоу эти, почти как в известной песне группы «Квин», все продолжались и продолжались.

Не успел еще землянин прийти в себя от двухнедельного третирования его таинственным орбитальным Объектом, как из глубин Вселенной на его голову свалились всемогущие родственники. Родственники готовы были без проволочек признать свое родство с землянином, до этого момента считавшим себя брошенным на произвол Космоса сиротой-беспризорником. Радость братания омрачало лишь одно: известие о наличии дома у младшего брата стаи мерзких крыс – рефлезианцев, в которых старший брат тут же не преминул натыкать младшего носом. Однако крыса такое к себе обращение терпеть не собиралась, да и вообще отказывалась называться крысой…

Штурм начался вечером, незадолго до ранних октябрьских сумерек. Переговоры как раз находились в самом разгаре и ввиду крайнего дружелюбия сторон характер носили более чем конструктивный. Толпа вокруг Ассамблеи заметно поредела, и отдавить кому-либо ногу можно было уже только преднамеренно. Те, кто покидали набережную, придерживались практически одинакового мнения: самое интересное уже позади, представлением они насладились сполна, о результатах переговоров можно будет узнать и по телевизору, а потому сейчас как никогда своевременно будет посетить ближайший бар и отметить Великое Космическое Единение глотком чего-нибудь согревающего.

Все же примерно половина встречавших продолжала упорно стоять возле парадного входа в зал Генеральной Ассамблеи в надежде, что снова станут свидетелями чего-нибудь экстраординарного.

И терпение их было вознаграждено с лихвой! Спокойно стоявшие бок о бок с ними обычные граждане – пожилые и не очень, различные по статусу и оттенку кожи – вдруг ни с того ни с сего не сговариваясь взмыли в воздух, чем несказанно напугали окружающих. Очутившись над толпой, летуны разом устремились по направлению к солдатам, что выстроились в цепь по периметру здания ООН.

Все случилось столь неожиданно и молниеносно, что бойцы «голубых касок» лишь краем глаза успели заметить летящие к ним фигуры. После этого что-то мягко, словно приливная волна, оторвало солдат от земли, закрутило и вновь швырнуло на асфальт. Летуны же, недолго думая, спикировали на них сверху и щадящими ударами по каскам лишили солдат сознания. Отключившись от действительности, солдаты уже не смогли увидеть дальнейшее, куда более впечатляющее по своей зрелищности, представление.

Группы Исполнителей подобно вспугнутой стае кузнечиков гигантскими скачками сиганули через головы землекопов, через поверженных «голубых касок», прямиком к парадному входу в здание. Напуганные землекопы втянули головы в плечи, когда над ними взвились в воздух две сотни довольно крупных субъектов, для которых гравитация была не таким уж и тяжким бременем. Мефодий следовал за своими соратниками в той же лихой манере, стараясь не упускать из поля зрения идущего впереди Мигеля. Краем глаза он уловил, что в штурме участвуют несколько представительниц прекрасной половины исполнительского сословия, ни с одной из которых Мефодий еще не был знаком.

Те из Исполнителей, кто достиг входа первым, собрали разбросанное «голубыми касками» оружие и, дабы не оставлять за своими спинами лишнюю угрозу, загнули стволы всем собранным трофеям.

Находившийся поблизости полицейский патруль на вертолете узрел под собой невероятную картину: скачущая поверх голов остальных людей довольно большая группа странных «спортсменов». Пилот вертолета счел своим долгом опуститься пониже и удостовериться, что видит именно то, что видит. Однако не успел он опуститься и на метр, как по правому борту от него словно из ниоткуда возник смотритель Иошида. Ударом кулака Иошида пробил вертолету топливный бак, после чего пилоту не оставалось ничего другого, как только искать ближайшую посадочную площадку, благо по Манхэттену таковых имелось достаточно как на земле, так и на крышах высотных зданий.