«Из-за меда? Думаешь, пойдет нарасхват?»

«Мед, конечно, будет популярен среди знати, это же деликатес, — согласилась Рита, — но я думаю, что твой напиток из бодроцвета — вот что произведет настоящую революцию в Зареченске, да и не только».

Я прорычал ей на ухо, растягивая слоги: «Ре-во-лю-ци-ю!» — и почувствовал, как она вся напряглась и заерзала у меня на коленях. Приятно.

Она легонько стукнула меня кулачком по плечу, но смех в ее голосе выдавал ее с головой: «Я серьезно! Ты создал продукт, который, во-первых, относительно дешев для простых людей, а во-вторых, чертовски полезен! Это же золотое дно, Макс!»

Я чуть отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. В ее глазах плясали восхищенные искорки. «А кто-то явно не зря время терял, изучал матчасть».

«Это Энджи у нас спец по таким делам, — смутилась Рита, и я почувствовал, как у нее порозовели щеки. — Я просто внимательно слушала».

Я снова притянул ее к себе: «Не скромничай, котенок. Уверен, ты и сама все прекрасно поняла. Итак, цветок бодроцвета. Меня устраивает. Особенно вот этот вариант, где сам цветок похож на звезду. Стильно».

«Мне он тоже больше всех нравится», — кивнула она, поднося альбом поближе к глазам. «Такую печать и от руки нарисовать будет проще, если понадобится где-то быстро подпись поставить».

Я усмехнулся, снова утыкаясь носом в ее волосы. Аромат сводил с ума. «Ты меня слишком хорошо знаешь. Рисовальщик из меня, прямо скажем, никакой. Руки не из того места растут для таких художеств».

«Потому я так и сделала», — прошептала она и, обхватив ладонью мою щеку, нежно поцеловала в губы. Мягко, но настойчиво. От таких поцелуев голова шла кругом.

«Ладно, значит, овал — есть, цветок бодроцвета — есть…» Я мысленно поставил галочки. Ткнул пальцем в странный, чуть скругленный квадрат с точкой в центре: «Но что это за загогулина у тебя вот тут, в самой середке цветка?»

«Третий опознавательный знак — это обычно инициалы владельца», — пояснила она, и я заметил, как она чуть напряглась.

«Но это не мои инициалы».

«Я… я знаю, — голос у нее дрогнул, и она отвела взгляд. — Но для меня… это ты. Твой знак».

Я попытался заглянуть ей в глаза, но она упрямо смотрела на рисунок. Этот символ и впрямь был каким-то… необычным. Не то чтобы я в них разбирался, но что-то в нем цепляло. «Что ты имеешь в виду, котенок?»

«Когда я думаю о тебе, Медведев, я вижу именно этот символ у себя в голове», — тихо сказала она, и я понял, что ей непросто объяснить что-то настолько личное, почти интимное.

«Хм, ну ладно». Я пожал плечами, стараясь не показать, насколько меня это тронуло. Снова прикусил мочку ее уха. «Кто я такой, чтобы спорить с художником? Особенно с таким талантливым».

«Но ты можешь, — вздохнула она, чуть откидывая голову и открывая мне шею для поцелуев. — Это же твоя печать, Макс».

«М-м-м, но мне нравится то, что ты сделала». Я провел руками по ее стройному, гибкому телу. Оно идеально ложилось в мои объятия. «Даже очень. Хочу прямо сейчас ее на чем-нибудь опробовать. Что у нас тут можно подписать?»

Она рассмеялась, когда я шутливо фыркнул ей в ямочку между шеей и плечом, оставляя там влажный след: «Ты мне льстишь».

«Может, тебя подписать?» — Голос сделался вкрадчивым, мурлыкающим, и я принялся языком вырисовывать на ее ключице замысловатые узоры, отдаленно напоминающие тот самый символ. Кожа у нее была гладкая и горячая.

«Макс…» — выдохнула она, запуская пальцы мне в волосы и крепче прижимаясь.

Мы уже основательно погрузились в наш импровизированный сеанс… кхм… художественной росписи, когда Рита вдруг замерла. Ее кошачьи ушки резко дернулись и застыли, как локаторы.

Я мгновенно почувствовал перемену в ней, все ее тело напряглось. Попытался проследить за ее расширившимся взглядом, который метался по комнате. Сердце ухнуло куда-то вниз. Что за черт?

«Рита?» — шепот сорвался с губ. «Что такое?»

«Я что-то слышала», — так же шепотом ответила она, и голос ее прозвучал тревожно.

Я замер, напрягая слух, пытаясь уловить то, что встревожило ее сверхчувствительные уши. Тишина. Только наше дыхание да тиканье часов где-то в доме. И вдруг… какой-то тихий стук, будто ваза качнулась и встала на место. Я резко обернулся. В тусклом свете библиотеки единственное, что, казалось, шевельнулось, была высокая напольная ваза в дальнем углу.

Рука сама потянулась к рукояти клинка под курткой. «Что это, по-твоему?»

«Думаю, у нас шпион», — прошипела Рита, и в глазах ее блеснул хищный огонек.

Волосы у меня на затылке встали дыбом. Я отчетливо почувствовал на себе чей-то взгляд — невидимый, но тяжелый. Блин, только этого не хватало!

Мы осторожно выбирались из кресла. Я вытащил свой короткий меч, Рита — пару своих любимых кинжалов. Осматриваемся. «Уверена, что шпион?»

«Я слышу сердцебиение, — сказала она, но тут же нахмурилась. — Но оно слишком частое для человека. Скорее… звериное».