— Глаз бури? — понятливо кивнул Пётр. — То место, откуда мы с таким трудом сбежали.

— Сколько тебе для этого понадобится энергии? — посмотрев на архимага Пространства, прямо спросил я.

Каждый адепт этого аспекта всегда ставил свои маяки в любом месте, куда попадал хотя бы один раз. Это настолько сильно въедалось в натуру, что избавиться от подобной привычки было практически невозможно.

Пётр молчал почти минуту, за которую нас трижды с неба окатило огнём, а земля под ногами заледенела и превратилась в безжизненный песок. И только после этого, Пётр ответил:

— Примерно столько, сколько мы потратили на половину новых посадок огнеростов.

— Фух… — невольно вырвалось у меня. Похоже, пробить шторм было невероятно сложно.

— А ты справишься с таким объёмом энергии? — спросил я у архимага Пространства.

— Да, — уверенно ответил Пётр. — Но после этого мне понадобится время, чтобы прийти в себя.

— Хорошо, — ответил я и принялся накачивать оборотня энергией.

Теперь, когда моя связь с аномальной зоной стала значительно глубже, я мог задействовать родовую сеть даже на таком расстоянии. И можно было предположить, что в будущем я смогу увеличить её покрытие во много раз. По крайней мере, внутри аномальной зоны.

Сейчас же я потянул несколько магических нитей и сплёл на песке узор фокуса. Пётр без колебаний зашёл в центр магической фигуры и замер, закрыв глаза. Потом его тело начало светиться оранжевым, а лицо исказилось от чудовищной перегрузки.

Петру потребовалось почти двадцать минут, в течение которых оборотень едва не сгорел в пламени собственной силы. Но дело было сделано, и перед нами открылся дребезжащий канал к оплывшей туше Олимпия.

Мгновение спустя отряд оказался на дрейфующем в пустоте осколке земли. Ощущение было такое, будто кто-то вырвал кусок лужайки с красивой зелёной травой и запустил её в космос. Вокруг плавали десятки подобных кусков и туши уничтоженных нами чудовищ.

Громадный холм, который оказался телом Олимпия, болтался в пространстве как-то неравномерно задрав одну сторону вверх.

— Область разрежённой маны, — задумчиво произнёс я.

В отличие от предельно повышенного фона и буйства энергии на границе аномальной зоны, здесь силы не было вовсе. И даже учитывая мои особенные отношения с аномальной зоной, я понимал, что восстановиться в этом месте не смогу. Здесь просто не было доступа к энергии.

— Я всё, — медленно оседая на траву, произнёс Пётр.

Такого поворота никто из нас не ожидал. И я был уверен, что архимаг Пространства сумеет восполнить свои силы после сложного перехода. Ладно, пусть не сразу — но это было возможно практически везде. Но, как оказалось, я ошибся.

Чтобы не терять важного члена команды, я отдал оборотню десятую часть своего резерва. Сильно это ему не поможет, но умирать от слабости архимаг не будет.

— Что дальше? — посмотрев на меня, спросил Иван.

— Нам нужно добраться туда, — указав нужную сторону, ответил я.

Отряд двинулся вперёд странными затяжными прыжками, перемещаясь от одного осколка разрушенного пространственного кармана к другому.

Как двигалось время в этом месте, сказать было сложно. По моим ощущениям, нам потребовалось минут тридцать, чтобы добраться до разрушенного здания, находившегося на вершине тела Олимпия.

Самое интересное, что каждый раз, оказываясь на новом участке, сознание и точка восприятия менялись таким образом, будто именно этот криво подвешенный осколок земли и был единственно правильным и верным. Каждый следующий прыжок происходил относительно нашей стартовой точки.

И когда мы оказались на макушке мёртвого Вершителя, всё встало на свои места. Я увидел все зависшие в пространстве осколки с нужного ракурса и нужной точки.

— Это невероятно, — глядя вверх, пробормотал Степан. — Никогда бы не подумал, что увижу подобное своими глазами.

— Осталось только завершить начатое, — произнёс я. — И, учитывая, что доступа к мане у нас нет, это может вызвать проблемы.

— В любом случае, это единственный вариант, господин, — спокойно произнёс Бетюжин. — У меня осталось примерно три четверти резерва.

— Половина, — коротко произнёс Степан.

— И у меня половина, — следом сообщили Антип и Иван.

— Процентов десять-пятнадцать, — добавил Пётр.

— Ну, посмотрим, — подходя к тёмному колодцу в центре разрушенного здания, произнёс я. — Может быть, не всё так страшно на самом деле.

Я осмотрел каменное кольцо, испещрённое рунами древнего языка Вершителей, и, взявшись за него, резко крутанул. Один оборот, второй. Звук трущихся друг о друга камней был такой, будто мы попали на старую разваливающуюся мельницу сказочных великанов.