— Но почему ты никогда не говорил мне? Мы дружим с первого курса, но ты никогда не звал к себе и мало что вообще говорил о своей семье, — удивлённо заявил Дмитрий.

— Разве ты вообще стал бы в таком случае со мной дружить? — мрачно ответил тот. — Или повёл бы себя как Кирилл и позволил себе подобные высказывания?

Ситуация была ясна. Титулы в нашем мире имеют очень и очень весомое значение. Чем выше титул — тем больше почёт и уважение.

Во главе стоит, конечно, император. Единственный в своём роде, правящий всей Российской Империей. Под ним идут князья. Князья обычно управляют крупными городами и прилегающими к ним областями. Например, в Санкт-Петербурге и области это — князь Меньшиков. В Ростове и Ростовской области теперь будет князь Щербатов.

После князей идут графы. Графы занимаются землевладением или бизнесом. У одного графа может быть несколько разных бизнесов. Можно владеть целыми районами города, можно открывать предприятия. Выдающихся графов князь может поощрить, доверив им руководство какими-нибудь небольшими городами в своей области.

После графов идут бароны, самый низкий титул. У баронов тоже может быть бизнес, но только один. Для большего нужно разрешение графа. Мне уже пришлось лично с этим столкнуться, когда я не мог приобрести завод без подобного разрешения.

Бароны тоже могут владеть землёй, но гораздо меньшей площади.

Титулы передаются по наследству, но это не единственный способ их получить. Высший титул может быть дарован как награда за какие-либо заслуги. Опять-таки, как в случае с графом Щербатовым, которому даровали титул князя. Или наоборот, титул могут отозвать.

Ну и чем выше титул — тем больше уважение в обществе. Когда я заводил дружбу с Владимиром, то сразу же сказал ему титул своего отца. Не считаю нужным этого стыдиться.

Мой друг тогда сказал мудрую вещь, чуть ли не единственную в своей жизни, с которой я был полностью согласен. «Титулы — это у наших отцов, а мы с тобой совершенно другие люди. Кем бы ни был твой отец, ты остаёшься собой, а значит — моим другом».

Однако с ситуациями, когда высший титул принижал более низкий, я сталкивался не раз. Сколько раз этим козырял граф Чернов, к примеру.

Именно поэтому Фёдор и не стал рассказывать это своему другу. И по этой же причине он не стал проводить его в тот самый клуб.

— Как ты можешь так рассуждать? — возмутился Рудаков. — Ты всегда будешь моим другом, не важно, чей ты сын. Я бы никогда не позволил себе такие высказывания, это подло и низко.

— Избивать сына графа — это ещё хуже, — злобно усмехнулся Уваров. — Мне достаточно сказать об этом своему отцу, и у вас, Фёдор, будут очень крупные проблемы.

— Нет, — холодно сказал я. — Вы этого не сделаете.

— И что же мне помешает? — приподнял бровь Кирилл, самодовольно ухмыльнувшись.

Время разыграть часть из моих карт. Я хотел бы сделать это по-другому, но ситуация вынуждает меня использовать их для защиты Фёдора. Я хорошо понимал его чувства, так как сам был сыном барона. И прекрасно представлял, как именно могли задеть его слова Кирилла.

Сам я научился очень хорошо абстрагироваться от подобных высказываний. Но это не значит, что и другие так могут.

— Дмитрий, Фёдор, Владимир, оставьте нас наедине, пожалуйста, — сказал я остальным присутствующим в столовой.

Дмитрий без возражений кивнул и увёл слабо упирающегося друга. Владимир бросил на меня обеспокоенный взгляд, но я ему кивнул, и он тоже вышел из столовой.

У Фёдора были небольшие синяки и раны, которые я чуть позже залечу. Кирилл же пусть лечит себя сам.

— О, ещё один сын барона решил меня избить? — злобно усмехнулся Кирилл. — А ведь мы были друзьями.

— Во-первых, — отчеканил я, — мы не были друзьями. Во-вторых, можете меня не провоцировать, это бесполезно. Я попросил всех уйти, чтобы поговорить без свидетелей.

— О чём же? — поинтересовался Уваров, гордо сложив руки перед собой.

Точнее, он думал, что это будет выглядеть гордо. Всех моих секретов он так и не узнал, в частности, самый главный. Про наличие других ветвей магии.

Я уже просканировал его психологической магией и понял, что он испытывает страх. Он меня боится, и по этой же причине он неосознанно принял такую позу. Эта поза в психологии считается защитной.

Усиливать его страх я не собирался. Как я уже убедился, у Уварова начиналась реакция «бей», и это вызвало бы нежелательную сейчас реакцию.

Впрочем, убирать я его тоже не спешил. Если боится — так пусть боится дальше.

— В аудитории, где у нас проходят магические заболевания, установлены камеры, — сказал я. — Я посоветовал Виктору Александровичу установить их после инцидента со стулом.