— Поглотить!

А в следующее мгновение я распахнул рот от чудовищной пронизывающей боли и забыл, как дышать. Тело содрогнулось в мучительной агонии, мышцы свело судорогой, сознание начало распадаться на части. Я ещё пытался сопротивляться, но боль была невыносимой. Тьма поглотила меня, и я провалился в бесконечную пустоту. Пустоту, за которой был свет. Свет прошлой жизни.

Я увидел битву при Фьёльдорфе. Поле, раскинувшееся до горизонта, затянуто туманом, над которым вздымались столбы чёрного дыма. Две армии столкнулись друг с другом, как две сокрушительные волны. Крики, хруст ломаемых костей, звон стали, треск магических разрядов — всё это смешалось в оглушительной симфонии смерти.

Я стою в самой гуще сражения, ощущаю под ногами скользкую от крови землю. Вокруг меня погибают десятки тысяч солдат, разрубленные мечами, пронзённые стрелами, разорванные на куски магией. Запах крови, дыма и гнили смешался с неистовым криком ужаса и страдания.

Мимо меня пробежал сержант Ордена Пламенного Рассвета, и я увидел, как огромный топор разрубает его пополам в метре от меня. Горячая кровь брызнула мне в лицо, заставив усомниться: реальность это или воспоминание?

Я почувствовал себя беспомощным винтиком в гигантском механизме смерти. Это была моя первая война. Война, в которой я лишь чудом остался жив. Внутри меня бушевала магия, столь мощная, что она могла перевернуть исход любой битвы. Однако… Перед глазами резко стало темно, а после сцена сменилась.

Я стоял в небольшой комнате, в тусклом свете свечей, у кровати, где умирал мой учитель Тэразин Бескровный, последний Великий Магистр. Его тело пожирала магическая чума. Кровавые прожилки пробивались сквозь кожу, постепенно сжигая его плоть изнутри. Я видел его лицо, покрытое потом и отражавшее страдание и отчаяние. Тэразин смотрел на меня с обречённой улыбкой, и в глазах затаилась немая мольба.

— Михаэль, — прохрипел он еле слышно, хватаясь за мою руку. — Пожалуйста… Я не вынесу больше… освободи меня от этой боли.

Я почувствовал, как сердце сжимается, а горло перехватывает. Тэразин Бескровный всегда был мне отцом и наставником, человеком, который сделал из меня архимага. Моя рука дрогнула, но я понимал, что другого выхода нет. Я медленно поднял ладонь, наполняя её теплом пламенной магии, и тихо прошептал:

— Пусть твоя новая жизнь будет лучше этой, учитель…

Моя рука легла на лоб старика и высвободила неистово бушующее пламя, испепелившее его в одно мгновение. Картина снова изменилась.

Я сижу в лаборатории, перед монитором, по которому двигается строка загрузки. Мерцают цифры: 97%, 98%, 99% — и вдруг всё замерло. Надпись ярко вспыхнула на экране:

«Ошибка! Обнаружена критическая ошибка!»

— Какого чёрта? — прохрипел я, пытаясь понять, что пошло не так.

На мониторе медленно проявилась новая надпись алыми буквами, от которой у меня всё похолодело внутри:

«Ты и есть ошибка. Ошибка, которую необходимо устранить!»

Сердце забилось с такой силой, что я проснулся, резко подскочив с постели. Я был покрыт холодным потом, дышал часто и тяжело. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в больничной палате, подключённый к капельнице. Рядом стояли мониторы, тихо попискивая и отслеживая мои жизненные показатели. Взгляд мой заметался по белым стенам, стараясь ухватиться за реальность, но в голове по-прежнему эхом звучали слова, которые я увидел на экране: «Ты и есть ошибка…».

Я медленно откинулся на подушку, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. Но в глубине души, словно червь, шевелилась тревога. Это просто видение или пророчество? И вообще, какого чёрта я делаю в больнице? Я же был… Я поднёс руку к лицу и понял, что она неестественно тонкая. В палату вошла медсестра, вкатив следом за собой столик, на котором красовалась новая капельница. Увидев меня, она ахнула:

— Вы очнулись! Николай Петрович! Глава рода наконец-то пришел в себя! Николай Петрович!

Медсестра выбежала в коридор с такой скоростью, что я даже ничего не успел сказать. Что значит «наконец-то пришел в себя»? Сколько времени я валялся в отключке? Рывком я выдернул иглу из вены и скорчился от тупой боли. Сорвал с себя датчик, после чего аппарат жизнеобеспечения протяжно запищал.

— Да живой я, живой. Успокойся, — усмехнулся я, глядя на железяку, и попытался встать.

Ноги предательски подкосились, но я устоял, хоть и с трудом.

— Проклятье. Нужно одеться, а после разобраться с железной леди и любителем червей. Или как их там звали? Где моя одежда? — пробормотал я пересохшими губами и побрёл к шкафу, стоящему у входной двери.

«Предвестник бога…» — повторял я про себя, пытаясь понять смысл этих слов. Голова раскалывалась от напряжения, а мысли метались, пытаясь зацепиться за что-то важное. И вдруг воспоминание ударило в меня, словно молния. В памяти всплыл разговор с дядей Артуром. Его решительные глаза, пытающие яростью, и голос, хрипло произносящий: «Я убью бога».

— Нужно найти его как можно скорее.

Я порылся в шкафу и нашел там свою одежду. С трудом напялил её на себя и уже направился к двери, собираясь бросить всё и поехать на поиски Артура, когда путь мне преградила широкая фигура капитана Гаврилова.