Я остался один, ошеломлённо вглядываясь в лицо человека, который, оказывается, был моим братом. Мой брат — архиепископ церкви Единения? Ха. Забавно. Если он жив и здоров, то почему не выходил на связь с семьёй? Если бы он был рядом, то Император не смог бы так просто уничтожить род Архаровых. А ещё я не понимаю, как русский парень стал главой церкви в Италии? И почему он повёл армию против Швеции?

Проклятье! Вопросов больше, чем ответов. Я почесал затылок и продолжил просмотр новостей. Следующая строка заголовка буквально пригвоздила меня к креслу, так как там рассказывалось о Китае. Да, о том самом Китае, из-за выходки которого погиб Черчесов.

«В Великой Китайской Империи скоропостижно скончалась Императрица династии Цинь. В день похорон Император Гуангли женился на загадочной темноволосой женщине, лицо которой скрыто стальной маской».

На фотографии Император сидел слева от трона, а место на самом троне занимала новая Императрица. Её лицо полностью закрыто стальной отполированной до блеска маской. Она восседала на высоком пугающем троне из остроконечных пик. Император, хоть и улыбался, но его лицо не могло скрыть первобытный, неподдельный ужас.

И следующая новость была ещё страннее:

«Китай объявляет войну всем соседям: Корее, Непалу, Лаосу, Мьянме, Монголии и Российской Империи».

Отложив ноутбук в сторону, я помассировал виски.

— Что вообще происходит? — пробормотал я вслух. — Воевать против всего мира, это же идиотизм. — Разум кольнуло одно предположение, и я, схватив ноутбук, посмотрел, какими числами датированы данные статьи. — Объявление войны Швеции произошло шестнадцатого июня, как и объявление войны Китаем… Совпадение?

Меня охватило холодное тревожное чувство, будто невидимые силы расставляли на карте свои фигуры, готовясь к грандиозной игре. В памяти тут же всплыл стишок, который цитировал шипастый:

'В руках Король червей,

Душа ночи черней' .

'Дама пик следует по пятам,

Оставляя трупы тут и там' .

'Бубнов валет прожил сотни лет,

Дал обет принести много бед' .

'Крестовый туз отрёкся от смерти,

Он жизнями вашими как хочет вертит' .

Я посмотрел на фотографию новой Императрицы Китая и улыбнулся:

— Дама пик? — спросил я в пустоту, а после пролистал вверх и посмотрел в лицо потерянного брата. — А кто же ты? Король червей, валет бубнов или же туз крестов?

Я закрыл ноутбук и, откинувшись на спинку дивана, посмотрел в потолок.

— Чёрт побери, — прошептал я. — Я понятия не имею, что именно происходит, но могу с уверенностью сказать, что это не сулит ничего хорошего.

Кулаки сами собой сжались до хруста. И тут зазвонил телефон. Кто звонит? Увы, не слон. На телефоне высветился незнакомый номер. Если будут предлагать перевести все средства на защищённый счёт, пошлю их куда подальше. Возможно, даже матом.

— Да, — раздражённо бросил я в трубку.

В ответ послышался ровный холодный голос, который явно привык, что все, кому он звонит, начинают в ту же секунду лебезить:

— Михаил Даниилович Багратионов? Или вас лучше называть по фамилии вашего отца? Графа Черчесова?

— Вижу, моё имя вы знаете. А с кем я имею честь общаться? — спросил я и услышал тяжелый вздох.

— Вас беспокоит Императорский распорядитель балов.

— Если вы о нападении, то, видят боги, я не планировал лить кровь на балу, — усмехнулся я, перебив чиновника.

— Что? Какую кровь? Что за чушь вы несёте? — недовольно пробубнил распорядитель, кашлянул и продолжил спокойнее. — Император получил донесение о том, что благодаря вашим усилиям аномальную зону удалось отбросить до самого Кунгура. Он весьма высоко оценил ваши заслуги и желает пригласить вас на летний бал, который пройдёт в Хабаровске.

— Я весьма польщён, но вынужден отказаться, так как у меня… — договорить мне не дали.

— Вы не можете отказать Императору. Ваше присутствие на балу не подлежит обсуждению, — стальным тоном отчеканил он.

— Даже смерть не является оправданием? — пошутил я, но в ответ получил какую-то уж слишком чернушную шутку.

— Ваше отсутствие может стать причиной скоропостижной смерти, — с угрозой в голосе проговорил распорядитель. — Двадцать шестого июня, в шесть вечера. Всего доброго, — коротко бросил он и положил трубку.