Спустя пару суток Артём начал хандрить. Он сидел напротив, угрюмо уставившись в окно, разглядывал мелькающие за стеклом высохшие деревья.

— Артём, — осторожно начал я, прерывая его размышления. — Всё в порядке?

Он повернулся ко мне, настороженно прищурившись:

— А что?

— Выглядишь подавленным.

Он отвернулся, вновь устремив взгляд в окно, и надолго замолчал.

— Думаю о маме.

— Я думал, ты будешь рад встретиться с ней.

— Ага. Рад, — печально усмехнулся он. Я всегда был для неё не сыном, а инструментом. Как видишь, она даже не пыталась меня искать. Укатила в столицу и радуется жизни.

Я осторожно положил руку ему на плечо:

— Люди меняются, Артём. Возможно и она изменилась. Может, стоит дать ей шанс?

Я сказал это не потому что верил в изменения, а потому что Артёму нужна заботливая мать. Он так жаждал её любви, что превратился в монстра, которого мне пришлось долгое время укрощать. А его мать жаждала величия. И вот она стоит в обнимку с Императором. Вершина достигнута. Может, сейчас эта женщина подарит Артёму хоть каплю заботы и любви, которых он заслуживает?

Артём долго молчал, пристально всматриваясь в пейзаж за окном. Наконец, тяжело вздохнув, обернулся ко мне:

— Знаешь, брат, я в смятении. С одной стороны, хочу её увидеть. Всё-таки она моя мать, и это уже что-то значит. С другой — мне страшно. Страшно увидеть в её глазах прежний холод.

Артём по-моему впервые назвал меня братом. Всё моё естество хотело улыбнуться, но момент был неподходящий. Я спокойно кивнул, понимая его чувства:

— Артём, ты можешь сам принять решение. Если захочешь, можешь остаться в отеле или попросту держишь поодаль от неё. Если же почувствуешь, что хочешь поговорить — я поддержу тебя.

Артём слабо улыбнулся, впервые за поездку его лицо прояснилось:

— Спасибо, Мишка. Я подумаю.

Он снова отвернулся к окну, но теперь в его взгляде было больше ясности, чем прежде. Я же откинулся на спинку сиденья, размышляя о грядущем бале. Впереди нас ждали не только танцы и церемонии, но и множество скрытых угроз. И одна из них теперь могла коснуться моего брата, затронув самые болезненные струны его души. Может, и не стоило брать его с собой. Но кто я такой, чтобы отбирать у него шанс воссоединиться с матерью?

Поезд снова сделал остановку. На этот раз в нашем распоряжении было аж полтора часа чистого времени. И мы с Артёмом направились в бар под названием «Наливай-выпивай». Посетителей тут не было от слова «совсем». Десяток столиков и дородная тётка за прилавком. Мы с ходу заказали всё, что было в меню, и разместились в углу заведения.

— Может, не стоило брать рыбу? Говорят, она быстро портится, — произнёс Артём, всматриваясь в меню.

Ответить ему я не успел. Дверь бара резко распахнулась. Внутрь ворвался парень с мертвенно-бледным лицом. За ним последовал десяток таких же мальчишек. На вид им было лет по десять от силы. Парни были словно скроены по одному лекалу, с холодными, нечеловеческими глазами. Среди них я увидел знакомое лицо.

— Остап, — процедил я, мгновенно напрягаясь.

В баре пахло жареным мясом и кислым пивом. Артём уставился на Остапа, пытаясь выдавить из себя хоть слово. Остап однажды спас Артёма от неминуемой смерти, и теперь мой брат чувствовал себя ему обязанным. За спиной Остапа десяток худощавых пацанов лет десяти на вид, с жёсткими взглядами, явно готовые рвать и метать.

— Взять их! — рявкнул Остап, его глаза пылали яростью и он резко взмахнул рукой. Сгусток воздуха, тонкий и острый, устремился прямо к моей правой руке.

Оттолкнувшись ногами, я рухнул на спину вместе со стулом, серп ветра просвистел и врезался в деревянную стену бара, прошив её насквозь. А вместе с этим наш стол развалился надвое с оглушительным треском.

— Решил отомстить за потерянные руки? — насмешливо спросил я, взглядом указывая на его блестящие стальные протезы.

Остап зарычал, зло глядя на свои обновки, и бросился на меня со всей злостью, на которую был способен. Его подручные, вооружившись короткими ножами и кастетами, ринулись в бой. Артём вскочил со своего места, подхватил с пола вилку и мгновенно вонзил её в плечо брюнета с рассечённой бровью. Тёма знал, куда бить, рука парня, державшая нож, повисла плетью, но нож на пол не упал, Артём его тут же подхватил.

Остап создал на обеих руках ветряные лезвия и без остановки стал наносить удары, тесня меня назад. А отступать-то было особо некуда. Через пару метров за спиной начиналась стена. Да и на кой-чёрт мне отступать? Ведь жертва тут — точно не я.

Справа полыхнуло яростное пламя. Артём додумался создать огненный шар, после чего тот взорвался в паре шагов от него и поглотил фигуры двух парней, атаковавших Тёму. Объятые пламенем, они продолжили нападать, будто не чувствовали боли. Братишка всё понял. Схватил стул и обрушил его на голову человека-факела. Потеряв сознание, тот рухнул на пол.