— Так кто ж тебя отпустит-то теперь? Да и не проживешь ты долго, если узы не снять. А коли сниму, то лешачок погибнет, и тогда беда нам всем будет. Деревенскому люду без леса-то тяжко прожить.

— Велизара, извините меня, конечно, но вы-то взрослая женщина уже, должны понимать, что удерживать меня силой не имеете права. И в сказки ваши я не собираюсь играть, меня ищут уже скорее всего и у вас неприятности будут за похищение и все остальное, — я старалась донести свою мысль как можно увереннее, а внутри все от страха сжималось, что значит — “не отпустят”? Куда я попала вообще?

— За что же остальное? За то, что на руке у тебя огонь горит и ждет, пока обряд закончите? — с каким-то ехидством спросила женщина.

— Ничего нигде у меня не горит, что за глупости! Вот, смотрите.

Я снова рукав задрала, потому что точно знала — нет там ничего, проверила уже, как проснулась, и убедилась, что вчера мне все померещилось.

Но… огонь был. Как настоящий, только зеленый. Он браслетом обернулся вокруг руки и язычки его двигались, как настоящие.

Вдохнула глубоко, медленно выдохнула.

— Вы меня чем-то опоили, да? Так знайте, это вам тоже с рук не сойдет.

Хозяйка села напротив, подперла голову рукой.

— Упрямая какая. А если я скажу, что цветок папоротника тебя в иной мир перенес, поверишь?

— Нет, конечно, — помотала я головой. — Скажите еще, что я в сказку попала, в Тридевятое царство, ага, помню. То, что я подруге помогаю и с фестивальщиками знаюсь, не знчит, что я во всю эту ерунду верю. И папоротник не цветет, кстати, если вы не знали.

— Тогда что это все, по-твоему? — Велизара обвела рукой свою избу.

Я подумала.

— Квест какой-то. Со спецэффектами и, возможно, психотропными препаратами, — добавила уже не так уверенно.

— Ну, дело-то твое, верить али нет. Вот только обрядом тебя и правду повязали, так что последствия и в твоем этом самом квесте будут. Помрешь ты до заката.

— Вы мне угрожаете? — от удивления я широко распахнула глаза.

Нет, ну как так? С виду нормальная вроде, красивая молодая женщина. Которая почему-то в лесу живет… Или не очень красивая… И не молодая совсем… Я вжалась в скамейку, хотела бы вскочить и убежать, да только ни рукой, ни ногой пошевелить не могла.

Так, я все поняла! Это сон! Страшный-страшный сон! Потому что не может наяву тетка взять и в старуху превратиться. Еще и лицо ко мне приблизила и рот открыла. Я зажмурилась и заорала. Потому что зубы у нее не как у человека были — редкие, треугольные, острые. А она возьми и дыхни на меня. Мне показалось, что у меня сердце остановилось от страха. А потом я вдруг отчетливо поняла — не человек Велизара вовсе, но меня почему-то это уже не удивляет. Глаза распахнула и сижу смотрю на нее, как кролик на удава и сказать ничего не могу и пошевелиться тоже.

— Значит слушай, девка. Узы я с тебя снимать не стану, потому что ежели от того Лесь сгинет, то и деревни не останется, а мне того не надо. В жертву тебя принести тоже не дам, потому что не моей волею ты тут оказалась, не мне и решать. Но и защитить не смогу — за тобой скоро явятся, потому что леший за сына своего пути дороги лесные закроет, а может и сгубит кого. Так что остается у тебя один путь — самой к лешим идти и прощения вымаливать, да с сыном его младшим Лесем полюбовно вопрос решить, чтоб без обид разойтись.

И снова меня не удивили слова. Как будто я и так это знала. Знала, вот только… забыла. А сейчас как будто вспомнила и поняла, что да, неправа была, лешачка так отвергнув, когда судьбы оказались обрядом связаны. Понимала, и что человеку с нечистью знаться — обратного пути не будет, раньше надо было думать. И то вспомнила, что к людям мне теперь никак нельзя, что на самом деле могут сжечь, богам в жертву принося, чтоб они нечисть успокоили. А могут в качестве подношения и в лесу привязать, на съедение зверям оставляя, и в пруд с камнем на шее бросить, чтоб водяной жертву принял и за людей заступился. Но для меня конец-то все равно предрешен.

А даже если сбегу, то на закате меня огонь меня изнутри сожжет. Так что права Велизара, выход только один.

— Благодарю, матушка за науку. Права ты, пойду к нечисти лесной, авось не прогонят сразу, дадут шанс все вспять вернуть.

— Погодь еще малость, зелье сделаю, как начнет огонь жечь, пей по глотку, чтоб немного времени выгадать. Но не затягивай. А пока поешь на дорогу, путь неблизкий предстоит, тебе в лесу-то тоже поди не рады будут.

Я согласилась и принялась за еду. Но стоило замолчать, как изнутри меня принялись раздирать противоречия. С одной стороны я знала, что все, что происходит вокруг — правда и ничуть не сомневалась в этом. С другой — не понимала, откуда я все это знаю. Как будто во мне два человека оказались.