— А город есть, — не смущаясь, ответил племянник некоего Шапюйи. На лице узника выступили капли пота, в остальном же бедняга сохранил присутствие духа.

— Освободи его, — проворчала Хель, закончив с мечом. — Натерпелся.

— Здравое предложение, позволю себе с оным согласиться, — поклонился, как мог, узник.

— Мечом ты машешь ловко, — буркнул рыцарь, повернув голову к Хель. — Умом господь тоже вроде как не обделил. А вот наблюдательностью не блещешь.

— Что? — фехтовальщица чуть сжала пальцы на рукояти меча, но скорее по уже сложившейся привычке отвечать на все необычное готовностью к схватке.

— Все-таки разбойничья жизнь хорошо учит… жизни, — Бьярн позволил себе чуть-чуть пофилософствовать, не смущаясь тавтологией. — Малонаблюдательные живут недолго и плохо.

— Поясни, — с вежливым холодком в голосе попросила женщина. Раньян подошел ближе, прислушиваясь.

— Он, — Бьярн коснулся мечом головы Шапюйи, тот вздрогнул. — Узнал его, — острие качнулось в сторону Артиго, закончившего вязать узел. — Сделал морду ящиком, но не сразу.

— Правда? — спросила Хель у колодочника, затем поморщилась, осознав, насколько глупо прозвучали ее слова.

Поздние, черт знает откуда взявшиеся мухи, начали кружиться над покойниками, зло жужжа. Гамилла оставила хозяйственные заботы на Витору, собрала самострелы убитых и занялась чем-то смахивающим на колдовство с шепотом и загадочными движениями. Артиго молча посмотрел на узнавшего юного императора горожанина. Глаза стоявшего мальчика и сидящего мужчины были на одном уровне и, судя по всему, колодочник не прочел в бледном лице Артиго ничего хорошего.

— Жаль, — просипел Бьярн, поднимая меч. — Не богоугодно и прискорбно. Но делать нечего.

— Погодите, любезные господа! — воскликнул Шапюйи, гремя колодкой и энергично шевеля пальцами. — Позвольте молвить пару слов, не больше!

— Помолиться? — уточнил Бьярн. — Это можно. Только недолго. Застоялись мы. Того и гляди, кто-нибудь еще нагрянет.

Раньян задумчиво оглядел заставу, которая всем видом рассказывала грустную повесть о бандитах, положивших целиком честный отряд мостовой стражи. Оглядел и согласился при молчаливом одобрении остальных:

— Да, не стоит нам здесь задерживаться.

Будто вторя ему, раздался плеск — Марьядек и Кадфаль сбрасывали в речку обобранные тела. Браконьер при этом глухо ругался, искупитель же молился, призывая Господа явить милосердие по отношению к заблудшим душам. Хель успела сходить к убитому Гамиллой мальчишке и теперь несла тело на руках, осторожно, как спящего. Лицо у лекарки по-прежнему казалось гипсовой маской с черными провалами глаз. Бьярн мимоходом подумал, что такие же образы он уже видел, хоть и редко. Например в зеркале из полированной бронзы, которое чудом сохранилось в одном далеком монастыре… Как правило за холодной личиной скрывался бешеный, как в торфяной ловушке, огонь чувств. Еще старому искупителю подумалось, что пламя такого рода неизменно прорывается наружу, испепеляя все вокруг.

— Я, разумеется, помолюсь! — торопливо вымолвил узник, прерывая думы рыцаря. — Особливо за ваше здравие и всяческое преуспевание, о, мои справедливые и доблестные спасители!

Суровые могильщики, тем временем, договорились, что мальчишку в красном шапероне следует похоронить. Он, конечно, был на подхвате у злодеев, вон гляньте-ка, в чужое платье одет, даже подогнать не успели. Однако наверняка малогрешен в силу возраста, поэтому вполне достоин более человеческого погребения. Опять же, могилка небольшая потребуется, быстро управимся… Гаваля вырвало снова, однако юноша стоически уберегал драгоценное знамя от падения на землю и брызг.

— Но у меня есть идея получше! — сообщил узник.

— Лучше бы все же помолился, — честно предложил Бьярн. — Результат тот же, а богобоязненное слово дорожку на тот свет глаже сделает. Может быть…

— Бог всевидящ, если вы меня убьете, я умру как праведник и жертва произвола, — парировал Шапюйи. — Но можем обойтись без этого!

— И как? — с явственной скукой в голосе уточнил Раньян. Бьярн же поднял меч выше, примериваясь к будущему удару.

— Я действительно узнал почтенного господина Артиго аусф Готдуа-Пиэвиелльэ! Имел честь видеть его в Мильвессе незадолго до… известных событий.

Раньян подошел ближе, нахмурившись. Хель аккуратно положила маленькое тело, накрыла его плащом и взяла старую, сточенную больше чем наполовину кирку, чтобы собственноручно выкопать могилу.

— Врешь, — предположил Бьярн. Его меч по-прежнему висел над головой несчастного подобно орудию непреклонной Судьбы.

— Честно-честно! Я подавал прошение в канцелярию Двора насчет императорского правосудия по тяжбе города с особой дворянского происхождения. Дело не быстрое, потерся в столице, много чего узнал и повидал. Так вот…