ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ

Сильные порывы воздуха с шипением проносятся сквозь кроны деревьев. Рука хватается за ствол большого дуба. Кора слизистая на ощупь, пальцы ощущают густую сиропообразная субстанцию, похожую на мед. Древесный сок? Нет, это источает не дерево. Это сочится рука. Пять пальцев. Обручальное кольцо. Морщины. Обвисшая плоть, влажная и липкая. Вдох. Легкие с трудом раздуваются. Хрипы становятся громче.

Громкий рев.

Откуда он доносится?

От меня?

Что со мной происходит?

Он отталкивается от дерева. Ветви хлещут по глазам, лишая его драгоценного зрения. Затем он вспоминает, что на нем очки.

Очки для чтения, - напомнает он себе.
– По крайней мере, это хоть что-то, - думает он, хотя жесткие ветки могут нанести непоправимый урон. Дешевые очки легко ломаются, и он представляет, как крошечные осколки стекла сыплются ему в глаза, ослепляя его.

В его случае слепота может оказаться не таким уж плохим вариантом. В последнее время он много чего повидал. Вещи, которые он хотел бы не видеть. Образы отпечатались в его памяти. Ужасные вещи. То, чего он не пожелает своим злейшим врагам.

Побочные эффекты его экспериментов включают: обострение чувств - самое благотворное из всех изменений; его зрение теперь лучше, он может видеть на многие мили с идеальной четкостью, как при переходе с видеокассет на Blu-ray; его обоняние тоже усилилось - он может учуять Макдональдс с расстояния в три мили; также он в ладах с матерью-природой - например, может определить, когда пойдет дождь по затхлой вони надвигающихся темных туч, вот как сейчас, когда тот готов пролиться. Кроме того, он обрел способность определять возраст деревьев, прикасаясь к ним, слышит звуки на расстоянии многих миль и чувствует вкус еды еще до того, как она пройдет через его губы.

Звуки приносят боль. Он может слышать все, что происходит в лесу. Рой мух, жужжащих над мертвым оленем. Постоянное стрекотание ночных тварей. Клещи ползают по деревьям. Кровь, бьющаяся в жилах лесных обитателей, не говоря уже о его собственной. Это было бы прекрасно, если бы звуки слышались умеренно, но так не бывает. Лес - это хаос. Сплошной хаос, все время.

Но слышать какофонию животных - не самый худший побочный эффект. Это звание принадлежит Чужому.

Чужой не говорит, потому что у него нет голоса. Он молча руководит, направляя ведомого. Ведомый не борется. Бороться бесполезно. Он позволяет Чужому властвовать, отходит в сторону и не оказывает сопротивления. Это лучший подход, считает он.

К его восторгу, в лесу появляется новый запах, такой аппетитный, что рот ведомого начинает наполняться слюной. Это, конечно же, мясо; свежее, еще на кости. Он чувствует, как кровь стучит в его висках, как тамтам. Он уже чувствует этот вкус на языке: свежая кровь, мясо и жесткие сухожилия, которые трудно жевать, но они безумно вкусны. Трудно переварить, но это потому, что он человек, а деликатесы человеческой анатомии трудно переработать людскому организму, особенно в больших количествах. А впереди настоящее пиршество, он почти видит это сквозь поваленные ветки, дикие папоротники, стволы древних дубов. Ведомому безразличен вкус, но экзотический привкус радует Чужого, так что он должен побаловать себя.

Прежде чем он направляется к источнику запаха - до него всего несколько миль - маленький олененок, отставший от матери, выскакивает на тропу перед ним. Прежде чем тот успевает удрать, Чужой решает перекусить. Нападение стремительное. Легко, как бумага, голова олененка отрывается от тела. Багровая кровь брызжет в ночи, поливая ближайшие деревья. Чужой пробивает череп животного, как старую стену. Жадно вытаскивая мозги, руки ведомого запихивают их себе в рот. Ведомый не протестует, пока Чужой запихивает ему в рот омерзительную рыхлую кашицу. Ведомый жаждет убежать подальше от этого ужаса, но не может. Он знает о прошлых неудавшиеся попыток побега других ведомых, пока захватчик урчит от наслаждения - Гонолулу, арктические горы Аляски, пирамиды Египта - места, где те бывали с хозяином.

После окончания трапезы он смотрит на уничтоженного олененка, его хрупкая оболочка скручена и смята, брюхо располосовано и беспорядочное ассорти внутренностей вывалено наружу. Он чувствует, как мозги в его желудке перемешиваются, словно мокрый цемент в бетономешалке. Чужой направляет его к запаху человеческой плоти и крови. Прежде чем закончится это безумное приключение, нужно многое успеть.

Доктор Хашимото отправляется в путь.

* * *

Легкий ветерок овевал лица Уоррена и Фионы, принося с собой прогорклый запах разлагающегося мяса, перебивающий ароматы леса. Лицо девушки исказилось, словно она надкусила лимон.

– Фу, - сказала она, - откуда этот вонизм?

Уоррен принюхался и закашлялся.

– Что это, черт возьми, такое?
– пробормотал он сквозь короткие приступы кашля. Вонь напомнила ему запах грязных пеленок его племянника, смешанный с душком тухлого мяса.

– Я не знаю, - сказала Фиона, зажав ноздри, - но это ужасно.