Он корил себя за то, что раньше не пришел к подобному выводу, но случилось так много всего, что он не задумывался об этом.

Тем не менее, теперь он сможет хоть немного исправить ситуацию.

– Алло?
– произнес хрипловатый голос на другом конце линии.

Он колебался, его рот был полуоткрыт, мозг отказывался реагировать.

Нужно было так много рассказать, так много объяснить. Но слова не находились, и он сидел молча, испуганный и растерянный, обиженный и подавленный.

– Алло, кто здесь?
– повторил голос.

– Мэтью Клэй, - сказал он, запинаясь.

Молчание. Он понял, что благодаря всего лишь двум словам он привлек внимание детектива.

– Чем могу быть полезен, мистер Клэй?
– произнес холодно голос.

Эффектно. По-деловому.

Тон человека, который знает, как добиться своего. Голос человека, который, вероятно, погряз в бумагах по предварительному расследованию в отношении человека, с которым он сейчас разговаривал.

– Вам может понадобиться ручка, - сказал Мэтт, чувствуя легкую тошноту от того, что он собирается осуществить задуманное.
– Мне нужно рассказать вам кое-что об исчезновении моей жены.

– Хорошо, у меня есть ручка. Можете начинать.

Теперь он говорил более дружелюбно, более любезно, потому что предполагал, что сможет извлечь выгоду для своего расследования. Мэтт колебался, понимая, что достиг точки невозврата. Оставалось либо решиться, либо нет. В течение нескольких мгновений он не был уверен, что слова вообще прозвучат, но затем вспомнил о причинах, побудивших его позвонить, и смог заговорить.

– Впервые я узнал об похищении, когда мне отправили DVD-диск по почте...

Позже...

После разговора он рассчитывал, что почувствует облегчение или, по крайней мере, избавится от бремени, которое, казалось, нес с собой всю жизнь. Ничего подобного не произошло, и он с ужасом обнаружил, что чувствует себя точно так же, как и раньше.

Сейчас он находился в спальне, сидел на полу у кровати. Детектив сказал ему, чтобы он оставался на месте, что за ним отправит кого-нибудь, чтобы он мог снова рассказать историю на допросе. Он согласился, хотя не собирался ехать. Он уже рассказал все один раз и не собирался повторять снова.

Возле него находилась открытая коробка из-под обуви, внутри которой лежал пистолет. Он превратился в его единственного компаньона, единственного друга. Он подумал, включит ли полиция сирены, когда приедет за ним, осветит или нет мрачные стены его квартиры красными и синими вспышками света, привлекая внимание соседей, которые уже составили свое мнение о нем.

Он достал пистолет из коробки, снял его с предохранителя и уставился на него. Он вспомнил тот первый раз, когда проделал подобное, как ему было страшно, как он боялся того, что может последовать за выстрелом.

Он сунул пистолет в рот, на этот раз уже не испытывая страха и сомнений. Он уже смирился с ситуацией.

Как и каждое решение, которое он принимал с тех пор, как все произошло, он ошибся. Бога не существовало. Ни один Бог или Создатель не мог позволить одному из своих творений пережить такую бессмысленную психологическую травму, в то время как похитители Эшли остались на свободе и могли продолжать совершать по отношению к ней свои отвратительные злодеяния. Мысль о том, что он может попасть в ад, если лишит себя жизни, была уже неактуальной.

Он и так уже был в аду. Он жил в нем, и все, что будет дальше, не могло быть еще хуже.

Он вспомнил об Эшли. Не о том, какой она выглядела на видео, а о том, какой она была раньше.

Эшли была прекрасной, красивой, сердечной женщиной, которую он любил больше всего на свете, человеком, с которым он хотел провести всю свою жизнь, делясь впечатлениями, открывая для себя что-то новое, но жизнь, разрушенная абсолютно бессмысленным и случайным обстоятельством, навсегда изменила их жизнь. Он ненавидел себя за то, что позволил всему случившемуся идти своим чередом, что заставил ее терпеть насилие в течение столь долгого времени, пока он не набрался смелости совершить правильный поступок. Он надеялся, что она мертва, и что она, по крайней мере, находится в более совершенном мире. Что касается его, то он заслужил вечные страдания, пожизненное проклятие.

До него донесся звук приближающихся сирен, и, хотя он не был уверен, он чувствовал, что они едут за ним. Время поджимало.

Он направил пистолет под углом вверх, в голову, не желая подвергаться риску рикошета, который мог только покалечить его. Последнее, чего он хотел, так это выжить.

Сирены уже громко ревели, красные и синие огни освещали комнату, ритмично отражаясь в окнах.

Он не мог произнести слова из-за дула пистолета во рту, поэтому довольствовался только своими мыслями.