– Она вернется, когда будет готова. У Эшли есть одна особенность - она упряма. Как только она успокоится, она вернется, и все будет хорошо. Ей нужно время, чтобы успокоиться.

– Что с вашей рукой?

Вопрос задал второй офицер, и это было первое, что он произнес с тех пор, как они вошли в квартиру. Если взгляд Пендлтона был холодным, то его коллеги откровенно враждебным.

– Извините?
– сказал Мэтт, его желудок напрягся.

– У вас костяшки пальцев в крови. Что произошло?

Мэтт посмотрел на свои руки, потемневшие струпья от ударов по стене невозможно было скрыть.

– Я не причинял ей вреда.

– Никто и не утверждает, что причиняли. Нам просто любопытно, - сказал Пендлтон.

– Я был зол и ударил кулаком по стене. Вы можете убедиться, если хотите, на стене остались следы. Там, в спальне.

Пендлтон кивнул своему коллеге, и тот направился в комнату, выполняя указание. Мэтт стоял и смотрел в пол, стараясь не обращать внимания на свирепый взгляд офицера.

Когда помощник Пендлтона вернулся, он едва заметно кивнул.

– Послушайте, я что, арестован? Я действительно не знаю, чем могу еще вам помочь.

– Нет, вы не арестованы. Не сейчас. Мы всего лишь проверяем условия жизни, - сказал Пендлтон, его глаза теперь осматривали остальную часть комнаты.

Он ищет улики, ищет зацепки,– подумал Мэтт и чуть не рассмеялся, пораженный и напуганный абсурдностью происходящего. Он сам себя активно выставлял подозреваемым в том, чего не контролировал и не мог прекратить. Он прочистил горло, стараясь не нервничать.

– Ну, если я не арестован, мне нужно уладить кое-какие дела, так что...

– Конечно, - сказал Пендлтон, улыбнувшись самой непродолжительной из своих бесстрастных улыбок.
– Мы пойдем. Мы свяжемся с семьей, составим список друзей и посмотрим, сможем ли мы разыскать вашу жену. Если вы услышите от нее что-нибудь в ближайшее время, не стесняйтесь, сообщите мне.

Пендлтон протянул ему визитку со своим номером, ирония заключалась в том, что он никогда не сможет ею воспользоваться. Он сунул визитку в карман джинсов.

– Обязательно.

– Мы возможно свяжемся с вами еще раз для нескольких дополнительных вопросов. Вы не собираетесь выезжать из города?

– Нет.

– Хорошо, - сказал Пендлтон.
– В таком случае, мы пойдем.

Он проводил их до двери, желая, чтобы они поскорее ушли, пока никто из тех, кто мог наблюдать, не заметил и не составил неправильного впечатления.

Пендлтон остановился у двери и посмотрел Мэтту в глаза. Находясь в непосредственной близости от Пендлтона, он учуял запах его лосьона после бритья, и в желудке Мэтта, и без того раздраженном, заурчало еще сильнее. Он ждал, что Пендлтон скажет что-нибудь, какую-нибудь едкую угрозу или завуалированный намек на то, что они знают, что он полное дерьмо.

Однако тот отвел взгляд и ушел, а его помощник последовал за ним. Мэтт посмотрел, как они уходят, затем закрыл дверь, подошел к кровати и повалился на смятые простыни, ненавидя себя за то, что натворил, и задаваясь вопросом, какую новую боль он только что причин своей исчезнувшей жене. Рассказанная им история была жалкой и не выдержала бы даже самой незначительной проверки. Как только они выяснят, что он солгал, полицейские обязательно вернутся, и на этот раз у него не будет никакой возможности утаить от них правду. Он не знал, что предпримет, когда они придут. У него не было достаточно душевных сил, чтобы разобраться в ситуации. Он закрыл глаза, отдавшись воздействию алкоголя, который все еще бурлил в его организме, желая заглушить головную боль и избавиться от душевных терзаний, и надеясь, что все скоро закончится.

Утешение

1

День и ночь соединились в один сплошной длинный кошмар, от которого, казалось, не было спасения. Эшли совершенно потеряла счет времени. Она не понимала, прошло несколько дней или несколько недель.

Если раньше люди приходили только по ночам, то теперь они приходили, когда им вздумается.

Днем они чаще всего приходили по одному. Эшли предполагала, что второй следит за Мэтью, чтобы он не сообщил в полицию о ее исчезновении.

Ночью же они приходили вдвоем и были более жестокими, чем днем.

Дни напролет они трахали ее, или просто становились над ее обнаженным телом засовывали свои члены ей в рот и затем кончали на ее иссохшую, обезвоженную кожу. Струйка за струйкой спермы брызгала на ее обнаженную грудь, лицо или пизду, и оставалась там высыхать.

Ей было все равно.

Когда тебя несколько раз на день насилуют, твой мозг перестает воспринимать окружающие тебя ужасы, и ты смиряешься с происходящим.